— Не могла же я принять твою музыку в дар!
— Но я подарил ее тебе.
Тори принужденно улыбнулась:
— Но я не могла присвоить себе авторство музыки, ведь не я ее писала. И Стивен совершенно прав: когда выйдет альбом, ты прославишься.
— Великолепно, — хмуро пробормотал он.
— Джонатан... — Тори вздохнула. — Как у тебя теперь дома?
— Как? — сухо отозвался он. — Выражайся яснее. Ты хочешь знать, преодолел ли я жалость к себе?
— Нет, я... — нерешительно начала она.
— Да, преодолел, — ответил он. — И ты оказалась совершенно права в отношении Малкольма. Он всегда был моим отцом, так что, несмотря на славу, которую ты мне предрекаешь, я по-прежнему занимаюсь семейным бизнесом, и мне это нравится. Я благодарен тебе за то, что ты открыла мне глаза.
Его голос звучал тепло и признательно.
— Я? — Она проглотила комок в горле. — Я не сделала ничего особенного.
— Почему ты тогда вечером не сказала, что ты приемная дочь? — мягко спросил он.
— Откуда ты знаешь? — Она старалась не смотреть на него.
— Прочитал где-то.
— Где? — прервала она. Об этом факте ее биографии много говорилось в начале ее карьеры, но потом это как-то забылось.
— Где-то, — повторил Джонатан. — Ты, наверно, видела во мне испорченного ребенка, зацикленного на собственных проблемах. Надо было, чтобы кто-нибудь со стороны объяснил мне, как я не прав.
— И это была я? — слабо отозвалась Тори, вспоминая, что она наговорила ему в ту ночь.
— Ты! Что ты так испугалась? — Он широко улыбнулся. — Ты оказала мне неоценимую услугу, все, что ты говорила, было правдой! И ты правильно сделала, что изменила карьеру. Думаю, в скором времени мы услышим о твоей свадьбе.
— О свадьбе? — удивленно повторила она. Джонатан оглядел зал.
— А где Монтгомери? Должно быть, придет позднее.
— Его никто не приглашал, — твердо ответила Тори. — С чего ты взял, что он должен быть здесь? Мы расстались не совсем мирно. — Она поморщилась при воспоминании.
— Вы расстались? — удивился Джонатан. — Но я думал... Четыре месяца назад я видел в одной газете фотографию, на которой вы вместе выходите из ресторана.
Она вспомнила. Действительно, были такие фотографии: они с Рупертом улыбались в камеру, не желая выносить на публику свои разногласия. Тогда ей и в голову не приходило, что эти снимки увидит Джонатан и истолкует по-своему.
— Я... — начала она.
— Тори, пресса желает сделать несколько снимков. — Стивен внезапно появился перед ними. Он выглядел оживленным и радостным — очевидно, его вдохновили позитивные отзывы о спектакле. — И ты тоже, Джонатан, — улыбнулся он.
— Мне бы не хотелось... если позволите, — медленно проговорил Джонатан.
— Не позволю. — Стивен бесцеремонно схватил обоих за руки и потащил к репортерам.
Тори была благодарна режиссеру за настойчивость. В голове бешено скакали мысли: неужели он подумал, что между нею и Рупертом что-то было? Значит, поэтому не подавал весточки все эти долгие шесть месяцев.
Она не заметила, как закончилась встреча с журналистами.
— Идем выпьем шампанского, — шепнул ей на ухо Джонатан, когда пресса оставила их наконец в покое.
— Тебе было неприятно? — спросила она, потягивая шампанское.
Он явно неловко чувствовал себя перед объективами.
— Неужели это было так заметно?
— Боюсь, что да.
— Странно. Знаешь, после свадьбы Мэдисон и Гидеона я внезапно почувствовал себя аутсайдером — ведь они так талантливы.
— Но ты тоже талантлив, твоя музыка великолепна.
— Спасибо, — насмешливо ответил он, — но мне просто не нужна известность.
— Зря ты это! — возразила Тори. — Когда завтра в газетах ты прочтешь восторженные отзывы о спектакле, ты поймешь, что был не прав.
Джонатан ничего не ответил.
— Когда ты возвращаешься в Америку? — спросила Тори, стараясь сохранять безразличный тон. Хотя его ответ решал для нее все. Если он вернется в Америку, значит, они вряд ли снова встретятся. Вот если бы он остался хотя бы на пару недель...
Лицо у Джонатана стало настороженным.
— Пока буду здесь.
— В самом деле? — Внутри у нее все замерло от волнения.
— Недавно мы приобрели в Англии казино, и я должен проследить за ремонтом и организовать начало работы, — объяснил Джонатан. — Билеты, которые ты послала мне в Америку, переслали сюда — ведь последние два месяца я жил в Лондоне.
Два месяца? Он был в Лондоне два месяца и ни разу не позвонил ей.
Она облизнула ставшие внезапно сухими губы.
— А... понимаю...
— Действительно понимаешь? — Он, прищурившись, смотрел на нее.
— Думаю, что да.
— Иногда я в этом сомневаюсь, — проговорил он. — Тори, я был настоящим хамом в последние дни на острове. Я самонадеянно и совершенно несправедливо оскорблял тебя.
— И что?
Он неуверенно улыбнулся.
— Разве это можно простить?
— Вероятно, это объяснялось особыми обстоятельствами. — Тори натянуто улыбнулась.
Джонатан покачал головой:
— Нет, я был не прав. — И, поскольку все так сложилось... — Он что-то пробормотал вполголоса.
— И что дальше? — спросила Тори.
— Ты была очень занята в последнее время.
— Тем не менее у меня были свободные минуты.
— Я думал, ты проводила их с Монтгомери!
— Теперь ты знаешь, что это не так.
Джонатан резко выдохнул.
— Я не имел права...
— Ты имел полное право! — воскликнула Тори. — Неужели ты все еще готов поверить в сказку о Виктории Кэнан — женщине-вамп? Неужели ты по-прежнему думаешь, что я могу стать любовницей человека, который мне совершенно безразличен?
— Мы не были любовниками, — напомнил он.
— Можно сказать, что были!
— Нет, Тори, — он улыбнулся. — Если бы это произошло, ты бы так не говорила.
Она решилась продолжать:
— Понимаешь... — она храбро встретила его взгляд, — родители всегда внушали мне, что основой интимных отношений должна быть любовь. Я впервые в жизни была так близка с мужчиной, и этим мужчиной был ты.
Джонатан ошеломленно уставился в ее вспыхнувшее лицо.
— Тори... — наконец проговорил он.
— Джонатан... — Больше она не могла выговорить ни слова.
