— Наверное, пробки, — испуганно проговорила она, не решаясь двинуться с места.
— Похоже, авария на линии, — услышала она голос Финна, доносившийся уже из комнаты. — Свет погас повсюду. Нигде ни одного огонька, — громко сообщил он.
Повсюду. Ни огонька. Нигде. Несмотря на охватившую ее дрожь, Мэгги удалось произнести более или менее твердо:
— Мы же в Сити. У нас не бывает аварий на линии.
— Ну… снег в ноябре тоже не идет, — ехидно заметил Финн. — Ладно, хочешь ты или не хочешь, а я все-таки побуду у тебя, пока свет не включат.
Мэгги, к своему стыду, испытала громадное облегчение. И разозлилась на себя.
— Наверное, тебе было бы гораздо приятнее быть сейчас с той женщиной из ресторана, чем со мной, — сказала она.
— Ты имеешь в виду Тину? Она мой адвокат. Мы с ней и ее мужем Полом дружим еще с того времени, когда я работал в Сити.
Его адвокат. Мэгги впервые была благодарна темноте — она покраснела как рак и бессильно сползла по стене, потому что ноги у нее просто подломились от радости.
Только она все равно не отступит.
— Тебе совсем не нужно здесь оставаться.
— Если ты думаешь, что я тебя брошу одну в таком положении…
Мэгги слушала его с благодарностью. Она знала — если Финн сейчас уйдет, то она так и будет сидеть, прислонившись к стене в прихожей до тех пор, пока снова не загорится свет.
— У тебя есть свечи? — спросил Финн.
— Да… да, где-то есть. Где-то в кухне, — нерешительно ответила Мэгги, холодея от мысли, что надо будет идти в кромешной тьме на кухню. Уж лучше она посидит здесь.
Она со страхом ждала, что Финн попросит ее найти свечи, но вместо этого услышала:
— Пойдем достанем их. Показывай дорогу.
Не успело отзвучать последнее слово, как к Мэгги прикоснулась его теплая рука. Господи, какое это счастье — чувствовать, что ты не одна, что рядом с тобой кто-то есть! Мэгги закрыла глаза и глубоко вздохнула. Она почти физически ощутила, как присутствие Финна охраняет и защищает ее от всех зол, и, собравшись с силами, двинулась к кухне.
Там она открыла шкаф, где у нее хранились свечи. Спички были там же, и когда она повернулась, чтобы вручить то и другое Финну, то буквально натолкнулась на него потому что, как оказалось, он стоял почти вплотную к ней. Мэгги выронила спички.
Они одновременно присели и стали шарить руками по полу. Мэгги почувствовала на лице его теплое дыхание, от чего ее бросило в жар.
А вот это совершенно ни к чему, пронеслось у нее в голове. Он, конечно, повел себя по-джентльменски, оставшись с ней, но она не станет делать из этого далеко идущих выводов и совсем не собирается сообщать, что она передумала и больше не настаивает на том, чтобы они жили непременно в Лондоне. А еще она ни за что не скажет, какая тоска одолевает ее длинными одинокими ночами с тех пор, как она вернулась в Лондон, и что в такие часы она готова отдать все, чтобы только быть с ним. Прижаться к нему, погрузившись в его объятия. И лечь с ним в постель, и отдаться ему телом и душой.
Чиркнула спичка, маленький язычок пламени высветил лицо Финна. Он быстро загородил огонек ладонью и поднес к свече.
Что за таинственное свойство пламени придавать всему вокруг какой-то уютный, романтический вид? Финн огляделся.
— Ты что, чили готовила?
— А почему бы и нет? Я его люблю. Да и вообще тебя это не касается.
— Надеюсь, что так. — Финн словно не заметил ее вызывающего тона. — О, да здесь столько, что хватит на небольшую армию. — Он вдруг посерьезнел и уставился на Мэгги таким пристальным взглядом, что ей стало не по себе. — А ты без туфель, — удивленно заметил он и вновь заулыбался. — Такая маленькая.
— Никакая я не маленькая, — возмутилась Мэгги.
— Маленькая, маленькая, не спорь, — ласково проговорил Финн. — Маленькая и упрямая. — Он зажег еще пару свечей, поставил их на стол и решительно двинулся к ней.
Мэгги попятилась, натолкнулась на стол, свечи упали на пол и погасли.
При том напряженном состоянии, в каком находилась Мэгги, внезапное наступление темноты произвело на нее ошеломляющее действие. Она тоненько вскрикнула.
— Мэгги, что случилось? — встревожился Финн. — Ты не поранилась?
— Нет, со мной все в порядке, — простонала Мэгги. — Просто я ненавижу темноту. Я боюсь.
Повисло молчание, и за это мгновение Мэгги успела проклясть свой длинный язык. Ну зачем она ему сказала? Он теперь будет считать ее полной дурой! И все же она не удержалась и жалобно добавила:
— Я боюсь темноты и…
Финн не дал ей договорить:
— А я боюсь пауков. Просто до ужаса. Они мне в кошмарах снятся.
Мэгги слышала его дыхание. Оттого, что Финн тоже чего-то боится и не постеснялся признаться ей в этом, Мэгги почувствовала жаркий прилив любви к нему.
— С темнотой хоть как-то можно бороться, а что сделаешь с пауками? Они же повсюду, — вздохнул Финн. — Ты будешь меня защищать от пауков, а я тебя от темноты, согласна?
Его голос прозвучал над самым ее ухом, рука обвилась вокруг ее талии, а губы…
— Ты считаешь, это нужно? — прошептала Мэгги. Губы Финна мешали ей думать, не то что говорить.
— Еще как нужно. И не только это, есть идея получше. — Он крепко обнял ее и стал целовать.
Мэгги не сопротивлялась, в голове затуманилось, она понимала только одно: Финн тут, с ней, и больше ей ничего не надо.
— Господи, Мэгги, если б ты только знала, как я по тебе соскучился, — донесся до нее хриплый голос Финна.
Единственное, чем она смогла ответить — это обнять его за шею и открыть рот, впуская его горячий ищущий язык. Темнота больше не имела значения, потому что Мэгги и с закрытыми глазами видела все, что хотела — Финна.
С торопливостью, которая и смущала, и возбуждала Мэгги, он стал расстегивать ее одежду, и она задрожала, когда он коснулся ее кожи.
— Господи, до чего же ты прекрасна, — пробормотал он. — А ты знаешь, что твой запах в моей постели сводит меня с ума? Каждый раз, стоило только закрыть глаза, я видел тебя. Я так мечтал дотронуться до тебя! Мэгги, ты для меня все — воздух, которым я дышу, каждая моя мысль… мое сердце… моя душа.
У Мэгги перехватило дыхание, когда его рука легла на ее обнаженную грудь.
— Раздень меня, Мэгги. Отведи меня в постель, покажи, что ты меня хочешь. Будь неистовой, страстной женщиной, какой, я знаю, ты умеешь быть, женщиной, которая не боится поставить любовь превыше всего на свете.
Каждое его слово, произнесенное низким, подрагивающим голосом, отзывалось в Мэгги новым, еще более острым приступом желания.
— Для меня сейчас нет на свете ничего важнее тебя… и того, что с нами происходит, — продолжал Финн. — Поцелуй меня, Мэгги. — Но, не дав ей ни ответить, ни поцеловать его, он сам впился в ее губы голодным, страстным поцелуем.
