палки, полтора метра длинной. Головных уборов на нас не было. Волосы заплетены в косы с бантиками. Вышли во двор. Я огляделась. На стенах и по периметру внизу стояли стрелки Корпуса. Ещё в Москве князь Пандольфо подарил мне две рукописных копии итальянских трактатов по технике фехтования и вообще владению холодным клинковым оружием. Один из трактатов был написан Фиори де Либери, в 1409 году. Трактат назывался «Цветок Битвы». Трактат был большой и имел раздели по рукопашному бою, да-да, именно так. Так же раздел владения кинжалом. Фактически — ножевой бой. Так же разделы по владению мечом, как коротким, так и длинным, алебардой и копьём. Второй трактат был написан мастером фехтования Филиппо де Вади в конце 15 столетия. Трактат назывался «De Arte Gladiatoria Dimicandi». Итальянского я не знала. Поэтому трактаты мне переводить на русский начали ещё в Москве.
Перед каждым занятием я читала выдержки из трактата Филиппо де Вади. Перевод был вольный, но всё же, на мой взгляд, он хорошо передавал смысл трактата. Девчонки перед началом занятий встали в шеренгу передо мной.
О, если кто-то хочет знать,
Искусство иль наука — фехтованье?
Послушать ему стоит мой ответ.
И чутко внять моим советам,
Наука это, не Искусство
Как покажу я кратко вам.
Что геометрией ведома,
С промерами и счетом,
Что полнит грамотой листы.
Где меч — орудие,
Которым меряют удары и шаги,
Все в геометрии дано.
И фехтованье ею рождено,
И с нею нет ему конца,
И оба безгранично многогранны.
И коли выучишь мои доктрины,
То сможешь верно отвечать
И розу от шипов отъединять.
Чтоб чище были твои мысли,
Острее разум, крепче шаг,
Чтоб каждому ты мог ответить:
Как музыкою красят и полнят
Искусство звуков и стихов,
Наукой доводя до идеала,
Так геометрия и музыка, сливаясь
Изяществом научным в меч,
Дополнят марса яркую звезду.
Теперь, коли по нраву вам пришлись мои слова,
И те резоны, что привел я,
Держите их в уме и не теряйте,
И правду говоря,
У фехтованья нет конца —
За каждым поворотом
Новый поворот.
(Вольный перевод от Вадима Сеничева)
Это был у нас своеобразный ритуал перед каждой тренировкой. Разбились с девчонками на пары. Я с Агнешкой, Паула с Ксеньей. К нам присоединился князь Пандольфо. Он выступал в качестве тренера. Заодно принёс нам четыре плаща, раздал. Сегодня был урок комбинирования колющих ударов с защитой от таких же ударов с помощью плаща. Князь Пандольфо, как и основная часть фехтовальщиков относились к так называемой болонской школе.
На кончиках шпаг у нас были деревяные чопики, чтобы избежать травм, в случае укола. Мы выполняли упражнения. Наносили колющие удары, отбивали сами такие же, как шпагами, так и используя для этого и плащи, в том числе намотанные на руку. Слышались девичьи повизгивания. Вскоре, возле нашей площадки стали собираться зрители из числа немецкой элиты. Они пялились, переговаривались. Девчонки сначала начали комплексовать, но потом видя, что я не обращаю на зрительный зал никакого внимания, тоже успокоились. А Агнешка с Паулой наоборот, старались изо всех сил, даже иногда принимали провокационные позы, изгибаясь при нанесении того или иного удара или наоборот при защите. В итоге, выхватили от князя выговор и полоскание мозгов минут на пять. И вновь на площадке раздавался лязг шпаг и девичьи повизгивания. Закончив с занятиями со шпагами, взяли в руки палки. Увидела Ленку. Эта тоже вылезла на солнышко в рубашке, штанах и сапогах. С собой притащила палку.
— О, посмотрите, Их Емпираторское Высочество соизволили явиться, немножечко размяться.
— Сань, ну не начинай. Давай лучше я тебя палкой поколочу, для разнообразия.
— Иди поколоти.
Мы встали друг против друга. Ленка плотоядно улыбалась. Палку держала, направив один конец на меня. Мы пошли по кругу, глядя друг на друга. Я держала палку одним концом вниз, опустив руку. Несмотря на то, что Елена была равнодушна к клинковому оружию, но иногда брала тренировочную палку в руки. Вот палкой махать ей нравилось.
Елена резко ударила, метя мне по правой руке, к которой была палка. Я успела блокировать и увести конец её палки в сторону. На обратном движении, хотела зарядить ей по бедру, но она отпрыгнула.
— Ваше Ампираторское Высочество, забодай меня комар, что-то медленно. Раньше успевала. — Съехидничала подруга. Я ей мило улыбнулась. Мы опять шли с ней по кругу, следя за друг другом. Потом она опять резко качнулась в мою сторону. Палки застучали друг о друга со звонким, сухим звуком. Наконец я поймала Ленку на очередном броске, палку её увела по дуге, крутанулась и зарядила ей по заднице.
— Ой! — Завопила она, роняя палку. Схватилась за зад. Смотрела на меня возмущённо. — Саня! Мне больно. Ты раньше меня так никогда не колотила!
— Всё, дорогая сестричка, бывает в первый раз. Палку подбери.
— Сань, ну ты хоть раз мне поддалась. Я бы тебя тоже по заду ударила. Ну пожалуйста.
— Иди давай, тренируйся. Поддаться ей.
Народ аплодировал. Однако не все. Ко мне подошёл герцог Ульрих Вюртембергский. Он насмешливо смотрел на меня.
— Что-то не так, герцог?
— Ваше Императорское Высочество. Я понимаю, когда Вы брали в руки оружие благородных людей. Шпаги. Но вот эти палки, это оружие черни, плебеев.
— И, герцог?
— Что и? Разве это не урон чести Порфирородных Принцесс из рода Нибелунгов?
Некоторое время я молчала, разглядывая этого представителя благородного стада самцов-аристократов. Улыбнулась ему.
— Я бы не стала с пренебрежение относится к любому оружию, герцог. Для меня нет разницы, чем меня могут искалечить или убить, вот такой палкой или мечом. А для Вас, герцог?
— Для меня лучше погибнуть от благородного меча.
— Даже если этот меч предварительно обмакнут в дерьмо? — В толпе высокородных аристократов послышался смех. Говорили мы с Ульрихом по-немецки. Ульрих поджал губы. Я продолжила, но снизила голос, специально, чтобы слышал только герцог. — То есть, Ваше Высочество, лёжа мертвым, вы будете удовлетворены, что вам вспороли живот мечом, а не проломили голову ударом конца вот такой палки? Оригинально, Ваше Высочество. Как я говорила уже, для меня лично, нет разницы в этом. Оружие, герцог, это оружие. И не важно кто им пользуется, благородный или простой смерд. Так как любое оружие изготовлено только для одной цели, нанесение максимального урона противнику. В идеале, это уничтожение противника, то есть его убийство. Ни для чего другого оружие не создаётся. И я предпочитаю в случае угрозы мне или моим близким людям уметь пользоваться любым видом оружия, без разницы, благородное это оружие или не благородное. Потому, что мёртвый враг, это мёртвый враг, который мне не причинит больше вреда. А чем убит, мне глубоко наплевать, Ваше Высочество. Например, мои солдаты стрелки, просто расстреляют, скачущих красиво и грозно, по гламурному рыцарей, с плюмажами и своими гербами на доспехах. Один, залп, второй залп, третий. А когда вся благородная конница ляжет, они спокойно, под барабанный бой, пойдут дальше такими же стройными рядами. И если кто из благородных рыцарей или аристократов ещё будет жив, то мои солдаты, не долго думая, просто ткнут его штыком и пойдут равнодушно шагнут вперёд. И солдатам всё равно будет, кто перед ним, барон, граф, герцог, курфюрст или даже король. А теперь ответь, ружья со штыками, это благородное оружие или нет? Ведь им у меня вооружены простые мужики из черни. А ответив на этот вопрос поймёшь, я надеюсь, Ульрих, можно ли вообще разделять оружие на благородное или не благородное? И, например, в руках умелой женщины, — я вытащила из своих волос на затылке серебряную спицу-заколку, украшенную изумрудом, — даже заколка может стать оружием, позволяющим нанести врагу непоправимый урон, если, конечно, она сумеет подобраться к некоему мужчине на очень близкое расстояние. А женская заколка явно в твоих глазах, Ульрих, не является благородным оружием. — В этот момент на спицу-заколку попал солнечный луч и её острый кончик вспыхнул солнечным зайчиком. Ульрих заворожённо смотрел на заколку в моей руке. Я продолжала говорить ему тихо. Он меня слышал, остальные нет. Смотрела на него холодными, безразличными глазами. Герцог по мере того, как я говорила бледнел. А переведя взгляд со спицы на мои глаза, отшатнулся. Я улыбнулась.
— Герцог?
— Всё нормально, Ваше Императорское Высочество.
