так жаждешь насладиться историей про то, как я убиваю своих лучших друзей, сходи в храм Ваэля по возвращению, пусть тебе тамошние жрецы поездят по ушам своим бредом. Пойдем, нам вперед и вниз, — он вошел под свод из плоти и камня, и зашагал вперед, не медля ни секунды.
— Ты и правда мог учинить подобное при помощи отзвука Берата? — спросил догнавший его Аруихи. — Я о призыве теней мертвых.
— Понятия не имею, — все еще недовольно ответил Кьелл. — Я ненавидел эту дрянь, пока она сидела во мне. Если бы тебе в ладонь воткнули нож, ты бы попытался, не вынимая его из раны, почистить этим ножом ананас? — принц удивленно фыркнул, но не ответил.
***
За очередным поворотом, их ждали. Целая свора четвероногих, подобных посланцу Аураник, бросилась на Кьелла и его товарищей, не издавая ни звука. Сократив дистанцию примерно наполовину, твари вдруг разделились на множество своих идеальных копий, и понеслись вперед безмолвной ордой, мгновенно заполнив весь коридор. Кьелл уже было собрался ударить им навстречу техникой Божественного Меча Шести Меридианов, но его опередил Аруихи, чей воинский талант соседствовал с практической сметкой.
— Обманки! — рявкнул принц. — Следите за тенями!
Гламфеллен обратился к стилю Меча Души, и атаковал, прянув вперед, нанося точные и экономные удары, ведомые духовным восприятием. Твари падали одна за другой, и с их смертью истаивали без следа и призрачные копии, но навал существ, идущих на смерть с беспристрастностью машин, все не ослабевал. Продвижение воителей моментально замедлилось, едва не остановившись совсем.
— Посторонись! — проорал Аруихи. — Я проделаю дорогу! — и, дождавшись, когда товарищи подадутся в стороны, принц Хуана обрушил на тварей всю мощь своего мистического искусства.
Рык, изданный им, прокатился по коридору горной лавиной. Ближайших существ попросту разорвало, остальных — смело, протащив по каменному полу. Четвероногие твари вяло барахтались, вмиг растеряв всю свою злобность. Воители спешным шагом двинулись вперед, отшвыривая пинками редких тварей, что все еще делали агрессивные телодвижения в их сторону. Но через несколько поворотов коридора, их ждала еще одна свора существ, словно свитых из выпущенных наружу кишок.
— Отсюда вам прямо, а как упретесь — направо, — бросил принцу Кьелл. — Я их обойду, развлеку пока нашу негостеприимную хозяйку, — и, призвав все искусство своего цингун, бросился вперед.
Его легкие шаги, оторвавшись от пола, перенесли бледного эльфа на стену, по которой он некоторое время бежал с небрежностью легкоатлета на тренажере, а потом — и вовсе на потолок. Сила тяготения Эоры разомкнула свои неумолимые тиски, обманутая мистическим искусством, и эльф побежал, оставляя своих оппонентов, все так же привязанных к земле, позади и внизу.
***
Последние шаги, остававшиеся до его цели, Кьелл прошел по вновь обнажившейся розовой плоти титана. Это место гигантского организма непрестанно содрогалось. Темная жидкость бежала по пронизывающим стенки полости сосудам, и коридор, по которому бежал гламфеллен, норовил то и дело сузиться до некомфортной высоты в судорожной пульсации. Эльф свернул за очередной округлый, колышущийся выступ, и замер на секунду, обозревая открывшуюся ему картину.
В центре круглой каверны под куполообразным потолком, непрерывно колышущимся, сокращающемся, и истекающем влагой, стояло грубое каменное кресло, исписанное черными значками символов. Знаки покрывали предмет мебели настолько плотно, что сероватая поверхность камня была едва видна из-под заполняющих ее рун. В кресле сидел иссохший труп седовласой женщины в длинном, изодранном халате, традиционной одежде магов. Ее руки, выглядящие туго обтянутыми кожей клешнями скелета, намертво вцепились в подлокотники ее сидения, а подобная безжизненному черепу голова откинулась на спинку. От кресла расходились во все стороны черные линии, выглядящие заполненными свернувшейся кровью венами, или же едва зарубцевавшимися шрамами на плоти титана. Рядом с креслом стояло существо, чья эссенция нестерпимо полыхала в сверхъестественном восприятии Кьелла ослепительной звездой. Оракул Ваэля.
Жуткая тварь выглядела уменьшенной копией титана — мясистый шар тела, стоящий на толстых щупальцах, многочисленные стебельки глаз, исходящие из него, и то, чего Кьеллу сотоварищи повезло не увидеть во время их краткого штурма титана — один огромный глаз посреди туловища, бесстрастно взирающий на мир перед собой.
Существо издало отвратительный звук, смесь шипения и бульканья, и грозно воздело щупальца, шевельнувшись в сторону Кьелла, но того уже не было на его прежнем месте. Он стоял, вкладывая меч в ножны, у противоположной стены комнаты-полости. А Оракул Ваэля начал медленно разваливаться на части — упали, булькнув, щупальца, рухнули, расплескав глазную жидкость, стебельки, удерживавшие мертвые теперь органы зрения, распалось на части туловище, усеяв пол отвратительными внутренностями.
«Это что же, все? Победа?» неверяще подумал Кьелл, все еще сжимая рукоять меча. Нервное напряжение не желало отпускать эльфа. Он судорожно огляделся, словно в поисках новых врагов, все не прибывающих на сцену. И тут шевельнулся труп на каменном троне.
Гламфеллен, все еще подстегиваемый адреналином, дернулся было в сторону этого существа, то ли нежити, то ли истощенного до предела разумного, но не успел. Его тело сковало прочнейшими оковами, потянув его к центру комнаты, вздернув вверх, и распяв в позе витрувианского человека. Он успел краем глаза уловить причину своего пленения — засветившиеся на розовых стенах из плоти линии рун, — и исторг из пальцев импульс ци в направлении одной из них. Руна послушно погасла, но давление, грозящее сокрушить тело бледного эльфа, ослабло лишь самую малость, не давая ему ни шанса на свободу. Он непрерывно сжигал ци в исполнении техники Золотой Рубашки, спасая себя от смерти муравья под сапогом, но ни на что другое его сил не хватало. Попытавшись обратиться к своим псионическим способностям, он наткнулся на непреодолимую стену, полыхавшую океанами эссенции. Божество могло бы проникнуть сквозь нее, но никак не смертный. В точке, куда ударила пальцевая техника, виднелась крохотная прореха в этом сверхпрочном псионическом щите, но даже и более искусный сайфер не дотянулся бы сквозь эту замочную скважину до чего-либо, могущего перевернуть ситуацию.
— Игрушка богов сломала мою игрушку, — раздался голос, хриплый и тяжелый, подобный звукам, что мог бы издать заговоривший труп. Это было недалеко от истины — говорила сидящая в каменном кресле. Аураник, никем другим эта женщина быть не могла.
— В ответ, я сломаю игрушку богов, пусть она и думает, что может сопротивляться, что ее жизнь еще не кончилась, — женщина рассмеялась хриплым и кашляющим смехом. — Я знаю все о тебе, Видящий из нескольких мест, я видела каждую твою жизнь, каждый твой триумф, и каждое
