По следам визита Меркель в школу политически ангажированные ученики устроили в рамках урока по искусству конкурс на лучший плакат, позорящий Меркель. Победил художник из девятого класса, креативно переделавший плакат ХДС[13] «Вместе к успеху»: на голову Меркель художник водрузил корону, в руку ей дал карту Европейского сообщества, а надпись «вместе к успеху» превратилась путем простого стирания лишних букв в «мой рейх».
Моя дочь, однако, сильно сомневалась, будет ли она иметь успех как политик. Политики это люди, которые всегда всё знают лучше всех. Она чувствовала себя еще слишком юной, чтобы принимать политические решения. Она вообще ни на чем не хотела останавливать свой выбор. Она только что отпраздновала свое семнадцатилетие супервечеринкой и призналась мне, что после этого ничего хорошего от взрослой жизни уже не ждет. Она хотела бы оставаться семнадцатилетней и каждый год по новой отмечать все тот же день рождения.
Впрочем, Николь продолжала усердно корректировать свой учебный план. Она точно не знала, кем хочет быть, но определенно знала, кем она быть не хочет. Она вложила много усилий в то, чтобы определить и вычеркнуть из плана предметы, где у нее не было шансов. Первым делом она вычеркнула музыку под тем предлогом, что совершенно не умеет петь.
— Знаешь, папа, как выстраивают наш хор? — спросила она. — В первом ряду поют те, кто хорошо попадает во все ноты, за ними те, кто не очень, а в третьем ряду стоят те, кто вообще не умеет петь. За ними прячут юношей с ломающимися голосами, а уж за ними, в самом последнем ряду, пою я.
Будучи школьником, я тоже пел фальшиво и слишком громко, но получал от этого большое удовольствие. На уроках музыки мы должны были петь патриотические песни о вечно живом Ленине и о героях, отдавших свои жизни за то, чтобы у нас было все. Мы вовсю орали эти тексты и одновременно задавались вопросом, куда же делось все то, что мы должны были иметь. Нынешняя немецкая программа по пению восторгов у дочери тоже не вызывала. Правда, дома она слушает музыку много и с удовольствием, но на уроках школьники вынуждены ориентироваться на вкусы преподавателя. Первая учительница музыки у Николь была о’кей, она любила «Нирвану» и Джима Моррисона, но абсолютно неожиданно забеременела, ушла в декрет и больше не вернулась. Вторая учительница любила только классическую музыку, третья же увлекалась народными песнями. Точнее говоря, она доставала учеников одной и той же немецкой народной песней, звавшейся «Мысли свободны». Школьников заставляли каждую неделю орать хором про свободные мысли. Некоторые классы даже жаловались в дирекцию, что их терроризируют этой народной песней. И главное, они недоумевали, как эту песню мог сочинить весь народ.
Как вообще возникает народная песня, спрашивали меня дети. Народ садится к костру и половина пишет текст, а другая половина слова? Я этого тоже не знал и предположил, что за этим стоит какой-нибудь средневековый Драфи Дойчер[14]: «Не плачь, если идет дождь, все в жизни проходит, главное, что твои мысли свободны…» В благодарность народ его повесил, зато песню включили в программу уроков музыки.
Николь на певческой сцене я тоже себе не представлял, так что занятия по музыке мы вычеркнули. И от актерства она отказалась — не обессудь, о актерское мастерство! Мы не имеем ничего против тебя лично, но этот школьный театр — он такой неловкий, нарочито модерновый, неубедительный и абсолютно декадентский. Одетая в паранджу Джульетта и Ромео с ведром на голове — это должно символизировать бесперспективность их отношений? Спасибо, не надо! Физику дочка тоже отмела, потому что не испытывала интереса к законам материального мира. Она считала, что физики тратят силы впустую, стремясь найти научные обоснования всему тому, что и так очевидно. Математику она бы тоже охотно вычеркнула, потому что в природе цифры вообще не встречаются. Цифры это всего лишь изобретение человеческого ума, выдуманные как подспорье в деле накопления запасов, подсчета долгов и уплаты налогов. Если человек живет сегодняшним днем, то цифры ему не нужны. Географию Николь вычеркнула, потому что абсолютно неважно знать, на каком плато сейчас находишься. Достаточно выучить наизусть все столицы, а значение всего остального в географии сильно переоценено, считала Николь. Биологию она отклонила, потому что это ужасно противно — учить, какие бактерии живут в твоем животе, что они там творят и из какой мокрой дряни возникли по сути все живые существа. Химию моя дочка тоже бы вычеркнула, да не посмела.
Осталось не очень много предметов. Зато остались предметы у любимых учителей — учителей, которые ей интересны. Лучше меньше знаний, но из хороших рук. Не случайно древние индийцы говорили: лучше быть безработным и вообще ничего не делать, чем делать чужую работу, то есть ту, к которой не пригоден. Дочь с восторгом доложила мне о результатах своего отбора; остались иностранные языки, для того чтобы болтать с людьми со всего мира о смысле жизни; история, чтобы знать, какими были люди в прошлом и что у них там происходило. И философия, чтобы уметь к месту ссылаться на Канта, Гегеля и Маркса, когда хочешь донести до людей мысль, что мир на самом деле непостижим и полон чудес.
Я думаю, моя дочь станет писателем.
Нулевой урок
В нашей семье первым всегда вставал мой отец. Он должен был прийти на работу к восьми утра, два часа тратил на дорогу, так что на пять он ставил будильник и в темноте делал зарядку. Просыпаясь, я слышал, как в темной гостиной катаются по полу папины гантели. Когда в шесть из радио раздавался гимн Советского Союза, служивший всей стране сигналом к побудке, папа уже заканчивал с гимнастикой и завтраком. Чтобы не попасть под гантели, моя мать вставала, когда отец уже уходил. Она подбирала за ним треники, рубашку, ботинки, чашки и тарелки, приводила себя в порядок, пила кофе и тоже уходила на работу.
Я вставал последним. От двери дома до школы минут десять пешком, а занятия начинались только в половине девятого. Спокойный как Будда, я собирал учебники и тетрадки, надевал синюю школьную форму, спускался вниз и там поджидал школьных товарищей. К школе мы всегда шли небольшой группой, втроем или вчетвером, чтобы уберечься от приставаний старших школьников. К вечеру родители выглядели уставшими и вымотанными, ну а я спал много и хорошо.
Сегодня мы живем в перевернутом мире. Дети вынуждены вставать первыми, в полседьмого, а когда им надо к нулевому уроку, то и в шесть. Но вечерами, как правило, они не могут заставить себя лечь спать раньше полуночи. Они подолгу сидят в Интернете или в Фейсбуке или же смотрят онлайн сериалы про зомби. Наутро в шесть они сами похожи на зомби. С белыми как мел лицами, они шатаются по коридору на кухню и обратно, забывают вынуть хлеб из тостера и не могут доесть очищенный банан. Родители этих детей, то бишь мы, тоже, разумеется, встают, провожают детей до двери, желают им хороших оценок и всяческих успехов и снова падают в кровать. Мы — люди свободной профессии, мы можем каждый день спать, пока подушка не треснет.
