Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
А Элси не могла взять в толк, на что я обижаюсь. Родни с радостной готовностью признал себя виновной стороной. Разумеется, они не рассчитывали, что я поведу себя как джентльмен, сказала она мне, и заплачу за развод, но Родни сам об этом позаботится. И на алименты Элси тоже подавать не собиралась. У Родни денег более чем достаточно. В какой-то момент она даже была близка к тому, чтобы подкупить меня деньгами Родни, чтобы я отпустил ее, не поднимая шума. И тем не менее так ли просто все было? Какое-то время она любила меня или, по крайней мере, нуждалась во мне. Может, видела во мне отца, которого потеряла в пятилетнем возрасте?
Пока длился бракоразводный процесс, через который щедро оплаченные юристы легко провели меня, словно я был неприятной, но одноразовой помехой, от какой следовало избавиться как можно быстрее, оставаться в здравом уме мне помогала лишь мысль, что я убью Коллингфорда. Я знал, что не сумею дальше жить в мире, где он дышит тем же воздухом, что и я. Мой мозг ненасытно питался идеей о его смерти, смаковал ее и начал методично, с пугающим удовольствием планировать.
В преступлении успех зависит от того, насколько хорошо ты знаешь свою жертву, ее характер, распорядок дня, слабости, неизменные и саморазоблачительные привычки, составляющие стержень личности. Я очень многое знал о Родни Коллингфорде. Мне были известны факты, которыми Элси делилась в первые недели своей работы в его фирме, — сплетни из машинописного бюро. И более полные и интимные подробности, какие она нечаянно роняла в первые дни своей увлеченности им, когда ни предосторожность, ни деликатность не были способны скрыть ее одержимость новым боссом. Мне бы следовало уже тогда насторожиться. Кому незнакома эта потребность говорить об отсутствующем возлюбленном?
Так что же я знал о нем? Разумеется, то, что и остальные. Родни богат, ему тридцать лет, он большой любитель гольфа. Живет в нарочито роскошном псевдо-георгианском доме на берегу Темзы, который обслуживает целый штат приходящей, излишне высокооплачиваемой прислуги. У него есть прогулочный катер с каютой. Его рост — шесть с небольшим футов. Родни хороший бизнесмен, но имеет репутацию скупца. Он твердо привержен своим привычкам. В моем распоряжении был набор разрозненных, никак не связанных между собой сведений о Коллингфорде, иные из которых могли оказаться полезными, важными, но не всеми я мог воспользоваться.
Я знал — и это весьма удивительно, — что у него умелые руки и он любит мастерить что-нибудь из металла и дерева. Родни даже соорудил себе просторную и дорого оборудованную мастерскую в полуподвале дома и по четвергам проводил там вечера в одиночестве. Он был человеком привычки, и такая уступка творческому началу, пусть банальному и прозаическому, показалась мне интригующей, но я не позволил себе зацикливаться на этом. Меня в личности и привычках Родни интересовало лишь то, что могло иметь отношение к его смерти. Я никогда не думал о нем как о человеке. Он существовал для меня как объект ненависти. Родни Коллингфорд, моя жертва…
Сначала я принялся размышлять об орудии убийства. Пистолет представлялся мне самым надежным оружием, но я не знал, где его достать, и отдавал себе отчет в том, что не сумею ни зарядить его, ни выстрелить из него. Кроме того, я прочитал тогда много книг об убийствах и знал, что пистолет, каким бы хитроумным способом ты его ни раздобыл, легко отследить. Но было и еще кое-что. Пистолет бесконтактен и слишком безличен. А я желал физического контакта в момент смерти Родни. Хотел находиться достаточно близко, чтобы увидеть его предсмертный взгляд, исполненный ужаса и невозможности поверить в происходящее, чтобы он одновременно узнал меня и осознал свою смерть. Я мечтал вонзить нож ему в шею.
Я купил нож через два дня после развода. Не потому, что спешил убить Коллингфорда. Знал, что должен проявить терпение и выждать время, если не хочу попасться. Когда-нибудь, когда мы состаримся, я, вероятно, намеревался все рассказать Элси. Но отнюдь не собирался позволить поймать себя. Это должно было быть идеальное убийство. Следовательно, я не должен был спешить. Родни предстояло прожить еще целый год. Однако понимал: чем раньше куплю нож, тем труднее будет через двенадцать месяцев отследить мою покупку. Я не стал покупать его поблизости от того места, где жил, а отправился однажды воскресным утром поездом, а потом в автобусе в северо-восточный пригород и нашел неподалеку от Хай-стрит оживленный универсальный магазин со скобяным отделом, в витрине которого были выложены самые разнообразные ножи.
Лезвие того, какой я выбрал, имело шесть дюймов в длину, было сделано из закаленной стали и снабжено простой деревянной ручкой. Наверное, нож предназначался для разрезания линолеума. Его острое, как бритва, лезвие было для предосторожности защищено ножнами из плотного картона. Ручка легко и удобно легла в мою ладонь. Я отстоял небольшую очередь, и продавец, даже не взглянув на меня, принял деньги и отсчитал сдачу.
Но самое большое удовольствие доставил мне второй этап плана. Я намеревался запугать Коллингфорда и заставить страдать. Хотел, чтобы он знал: его ждет смерть. Мне было недостаточно, чтобы Родни понял это в последнее мгновение перед тем, как я всажу в него нож. Две секунды агонии, сколь угодно ужасной, не были бы равноценным возмездием за то, что он со мной сделал. Я желал, чтобы Родни отдавал себе отчет в неизбежности смерти со все возрастающей обреченностью, и каждое утро спрашивал себя: не сегодня ли его последний день. А если это сделает его осмотрительным, заставит постоянно быть начеку? Ходить с оружием у нас в стране запрещено. И вести дела, имея при себе ни на шаг не отходящего телохранителя, тоже невозможно. Как и подкупить полицию, чтобы она в течение всего дня не спускала с него глаз. К тому же Родни не захочет прослыть трусом. Я предполагал, что ему и дальше придется жить с показным спокойствием, делая вид, будто все эти угрозы нереальны и нелепы и над ними можно лишь потешаться в компании приятелей-выпивох. Он был как раз из тех, кто смеется над опасностью. Но полной уверенности у Родни не будет никогда. И в конце концов нервы у него сдадут. Элси перестанет узнавать мужчину, за которого выходила замуж.
Проще всего было бы воспользоваться телефоном, но я понимал, что это неразумно. Звонки легко отследить; Родни может отказаться разговаривать со мной, и я не был уверен, что сумею сильно изменить голос. Значит, напоминания о смертном приговоре ему нужно посылать по почте. Разумеется, я не мог писать записки и подписывать конверты сам. Изучение науки убийства доказало мне, как трудно изменить почерк до неузнаваемости, а вырезание букв из газет и наклеивание их на бумагу представлялось слишком грязной работой, отнимающей много времени, к тому же ее неудобно выполнять в перчатках. Знал я и то, что было бы опасно пользоваться собственной портативной пишущей машинкой или пишущими машинками в библиотеке. Эксперты могли идентифицировать шрифт.
И тогда я нашел решение. Начал проводить субботы, а иногда и свободные полдня по будням, в походах по лондонским магазинам, где продавали подержанные машинки. Уверен, вам знакомы подобные магазины: множество разнообразных машинок разных лет выпуска: допотопные, относительно новые выставлены там на столах, и потенциальный покупатель может их опробовать.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
