Я стала бояться. Страх окутывает меня, как пеленки — новорожденного. Я никогда бы не могла подумать, что стану такой трусихой.
В тюрьме мне не было страшно. Даже наоборот, был какой-то кураж, мол, а вот возьмите-ка, справьтесь со мной такой! А какой такой?
Я никогда не знала за собой способностей воевать. Ну, способность к целительству — это понятно, это мне досталось от звездной моей крови. Но знать, что я могу взглядом выжечь половину планеты — это уже никуда не годится. А я знаю, что могу. И если мой гнев окажется столь смертоносен — кто остановит меня?
И потом. Золото. Я толком не умела этого раньше. Требовались труды будь здоров. А теперь я могу сделать золотом даже содержимое отхожего места.
Я поняла. Это все кинжал. Он дарит мне сверхъестественную силу. Бабулька дала мне его, но не научила пользоваться — исчезла, спряталась, была ли вообще…
А я теперь мучаюсь от страха. Я почти не сплю. Сюзанна окуривает меня благовониями и поит сонными травами, но это не помогает.
Кто я? Что я? Помогите мне кто-нибудь! Я хочу понять себя!
— Люция…
— А? Ах да.
— Не суди их, моя милая Люция. Каждый выбрал путь по себе. Так и жители нашего замка.
— Я не сужу, Сюзанна. А нельзя положить еще полено в камин? Мне кажется, Оливия мерзнет. Я понимаю, что приходится экономить, но…
— Давай положим.
Сосновое полено начинает свистеть и лить смолу. Хорошо, что при разграблении замка никто не позарился на дровяной сарай. А может, все-таки совесть пробудилась, пожалели.
А дело было так. Едва меня, арестованную, увезли казенные дроги, среди жителей и слуг замка начались разброд и шатание. Одни твердо решили остаться, дождаться решения по моему делу и работать как всегда, другие же — их было больше — очень обрадовались, что я ведьма. Ведь имущество ведьмы отходит королю, а значит, пока сюда не нагрянули судебные приставы, надо, прежде чем рвать когти, прихватить себе на память столового серебра, картин старинных мастеров, украшений, гобеленов, белья, тканей, ковров и прочего, что только могло влезть в сани и кареты. Даже рыцари разграбили винные и оружейные погреба и предали своего господина.
Когда все закончилось, оставшиеся жители Кастелло ди ла Перла собрались в парадной зале. Словно вокруг стола, на котором стоит гроб с покойником.
Фигаро первым подал голос:
— Поскольку я являюсь домоправителем замка и никто не лишил меня этой должности, я беру на себя полное управление им и все хозяйственные вопросы прошу согласовывать со мной.
— Как же вам не стыдно! — яростно крикнула горничная Полетта. — Вы же предатель, вы же… Это из-за вашего доноса умрет донна Люция, лживый, подлый старик! Я не буду вам подчиняться!
— Вы уволены, — невозмутимо ответил Фигаро.
— Никто не будет тебе подчиняться, подлец! — с галереи в зал спускалась Сюзанна. — И пусть свершат надо мной суд, но я открою сердце: Люция — твоя и моя дочь, Фигаро. И пусть даже демоны в аду плюют тебе в лицо!
Прозвучало тихое всеобщее «ах». Фигаро покачнулся, коснулся рукой груди.
— Но почему раньше ты мне этого не говорила, Сюзанна?
— Ты был женат. А потом я боялась, а ну как меня насмерть забьют камнями на площади за прелюбодеяние! Но судьба послала мне милость — моя девочка, моя Люция появилась в замке, и сердце мое пело, как малиновка поутру! Она была удивительная, моя Люция, она обладала великими способностями, ибо ей звезды дали свою силу. А ты за это решил, что она ведьма!
— Я всегда думал, — тихо сказал Фигаро, — я был уверен, что все убеждения инсектоидов — правда… А теперь у меня есть дочь, и я сам послал ее на смерть. Сюзанна!
