Ей позвонили в восемь.
— Слушай, Тру, — обеспокоенно говорил Сэм, — разве у нас обычно нет трех обратных линий?
Ей пришлось позвонить Биллу и сказать, чтобы он немедленно приезжал сюда, и чем скорее, тем лучше. Почему такая спешка? Да потому, что бетон застывает и скоро станет просто невозможно пробраться через него, чтобы сделать эту третью линию.
— Эй, — спросил он наконец, — почему ты так раздражена?
— Скажи мне, почему ты не установил эти три линии?
Он взглянул на нее оценивающе. «Неплохая цыпочка», — подумал он. На ней были обтягивающий топ и шорты. А за этой неприступностью скрывались помыслы самой обыкновенной девушки, он был уверен в этом.
— Я не думал, что обязательно иметь три обратные линии на бассейне таких размеров.
— Не тебе рассказывать мне о том, что обязательно! Во всех моих бассейнах по три обратные линии, потому что я строю самые лучшие бассейны во всей Южной Калифорнии! И тебе нужно выполнять все предписания!
Теперь она подошла ближе. А он стоял непринужденный и обаятельный, пытаясь объяснить ей всеми возможными способами, что настоящая работа уже была проделана, а она все продолжала напирать на него. Ох уж эти женщины, которые пытаются быть как мужчины!
— Но ведь все уже сделано, не так ли?
— Нет, не сделано, — ответила она резко. — Я хочу, чтобы твоя команда вернулась сюда, и хочу увидеть третью линию на том месте, где она должна быть, к завтрашнему дню.
— Послушай, солнышко, ты знаешь, что значит переделывать все это? Как же быть с бетоном? Как туда пробраться?
— Меня это совершенно не волнует! Даже если тебе придется грызть его зубами. Линия должна быть на своем месте.
Он уставился на нее. Он мог сказать, что она просто сходит с ума. Но он, похоже, тоже мог сойти с ума!
— Ни за что, — сказал он спокойно.
Точно так же спокойно Труди ответила:
— Хорошо. Тогда у меня для тебя кое-что есть. — Она подняла пластиковый пакете мусором, валявшийся около ее ног, открыла его и протянула Биллу, чтобы тот посмотрел. — Видишь это, Билл?
Он заглянул внутрь. В мешке было несколько банок из-под пива.
— Ну, да… и что?
— Сэм нашел их сегодня утром в траншеях. Билл, твои ребята пили во время работы.
— Ну нет, не может этого быть.
— Что значит «не может быть»?
— Ведь эти банки могут быть чьими угодно, например, команды Сэма.
— Сэм просто святой. Билл, ты же это знаешь. У него в команде с этим все чисто. Он говорит, что нашел эти банки здесь сегодня утром, и я ему верю! Значит, твоим ребятам придется отвечать.
Билла нервно передернуло.
— Ну и что с того?
— Когда работаешь на меня, пить запрещено, это понятно?
Он осторожно взглянул на нее. Его расслабленная поза исчезла.
— Что ты такое говоришь, Труди?
— Я говорю о том, что тебе придется пробраться через цемент и доделать третью обратную линию. Если ты этого не сделаешь, я клянусь, что ты больше не найдешь для себя работу в этой стране.
Он замолчал на мгновение, словно оценивая Труди и ситуацию. Потом развел руками и сказал:
— Да ладно, что за дело? Я подключу к этому своих ребят.
— И никакой выпивки больше.
— Да-да, конечно.
Он повернулся и пошел прочь, бормоча что-то о бортах.
Труди круто развернулась на каблуках и пошла вокруг, огибая глубокий конец серого, высушенного бассейна. «Тупоголовый, — подумала она. — Просто тупоголовый».
Она взглянула на часы. Ей нужно было осмотреть еще две вырытые траншеи, а потом еще подъехать к Джессике в офис. Они вдвоем собирались отправиться в «Бабочку» днем. У Джессики была назначена встреча с директором. Та должна была вручить ей членский браслет.
Офисы Франклина и Мортона располагались на Сансет-Стрип — в небольшом греческом поселении, зажатом между показными, в федеральном стиле офисами докторов, юристов и дизайнеров интерьера. Это был престижный район, так, впрочем, и полагалось. Джессика и Фред сотрудничали в течение семи лет, конкурируя с крупными законодательными фирмами, расположенными в башнях Сэнтчури-Сити. Их особенность заключалась в том, что они сотрудничали с клиентами лично, на более частном уровне. Они не возражали, чтобы об их компании ходила слава бутика. Их клиентский список был все еще мал, но он разрастался благодаря ажиотажу после судебного процесса с Микки Шэнноном. Оба — и Фред, и Джессика — знали, что все, что им нужно, — выиграть еще несколько дел вроде последнего, и их борьба за клиентов стихнет.
Джессика находилась у себя в офисе, беседуя с хмурым господином — консультантом противоположной стороны судебного разбирательства, над которым она работала. Он сидел, нервно барабаня пальцами по кожаному чемоданчику на своих коленях.
— Миссис Франклин, — произнес он. — Это, кажется, именно та сумма, о которой говорил вам клиент.
— Да, мистер Хатчинсон. Или, лучше сказать, это была та самая сумма, но это было несколько недель назад, и согласованная дата сделки уже просрочена. Теперь нам необходим миллион долларов.
— Что?!
У нее зазвенел телефон, она нервно подняла трубку.
— Я же просила меня не беспокоить.
Голос на другом конце провода оповестил ее о прибытии Труди Штейн, которая уже ожидала ее в приемной.
— Да, спасибо. Пожалуйста, предложите ей чашечку кофе и скажите, что я скоро освобожусь.
Повесив трубку, Джессика вытянула руки на столе и произнесла:
— Мистер Хатчинсон, вы же знаете, что мы стремительно приближаемся к дате суда, и, я уверена, вы понимаете, что судьи очень симпатизируют моему клиенту. Мы выиграем, и суд присудит нам два миллиона долларов. Но мой клиент хотел бы получить один миллион сейчас, чтобы избежать всех неудобств и напряжения в суде.
Он долго и внимательно смотрел на нее. В первый раз Рон Хатчинсон вступил в судебную тяжбу с Джессикой Франклин, и, хотя и был не совсем доволен тем, как обстояли дела, он просто восхищался ее настойчивостью. Не существовало никаких гарантий того, что она выиграет, и он предлагал ей вполне щедрую сделку: чек на триста тысяч долларов, подписанный, заверенный, лежащий прямо перед ней, стоило только руку протянуть. Но она все еще упорно настаивала на большем. Он интересовался, как далеко она готова зайти, рискуя потерять при этом все.
— Мы договорились о трехстах тысячах, — сказал он, указывая пальцем на чек и пододвигая его к ней: — Возьмите его лучше сейчас, или же мы встретимся в суде и вы не получите ни пенни.
— Сейчас нам нужен миллион, мистер Хатчинсон. И тогда дело будет закрыто завтра же.
