— Очень неплохо провести эту церемонию без лишнего шума. Майору Пайку знать об этом не обязательно, — сказал Маллой, — поскольку он безвылазно сидит в своем большом доме из серого камня, стоящем на краю скалы дальше по берегу. Вся мебель, хрустальные люстры и ковры там привезены с другого края света и заработаны трудом таких, как мы с вами. А ее высочество, на чьих деньгах, собственно, и держится вся эта «хибарка», бродит там, как привидение, накачанная по самое горло настойкой опия. Молодой капитан там не живет, все время пребывая в своем полку. Местечко, от которого лучше держаться подальше, я вам скажу.
* * *
Было уже очень поздно, когда Майкл на Чемпионке в свете полной луны повел за собой Маллоев и остальных жителей Рахуна вверх по склону холма. Майра не пошла домой, а осталась пошептаться со мной у наших дверей, пока короткая летняя ночь не начала сменяться рассветом.
Я сказала Майре, что свадьба моя будет быстрой и тихой.
— Майра, то, как этот старый майор смотрел на меня, было просто омерзительно.
— Я знаю, — сказала она. — Ужасно противно, когда глаза мужчин шарят по твоему телу подобным образом.
— Но, Майра, я думала, что тебе нравится внимание.
Она покачала головой.
— Мне нравится, когда Джонни называет меня «моя жемчужина с белоснежными грудями». Но одна из его сестер как-то подслушала это, рассказала своему мужу, и теперь уже и другие парни прямо в лицо называют меня Жемчужиной.
— Я не знала.
— При членах нашей семьи они такого не говорят, — сказала она. — Это действительно дает мне своего рода власть. С помощью добродушного поддразнивания и шуток я могу заставить мужчин теряться в догадках. Но иногда я сама удивляюсь — где тут Майра, а где Жемчужина?
— Думаю, я тебя понимаю, Майра. У меня внутри тоже есть еще одна Онора, хотя это и не Онора, и она порой говорит совершенно возмутительные вещи. Но, Майра, обе они во мне дружно высказываются за Майкла.
— А я отдала свои белоснежные груди Джонни, — сказала она. — Как там в Святом Писании? «В руки Его предаю я мои…»
— Майра, не богохульствуй!
Мы обе рассмеялись.
— Майра, — крикнул Джонни из их хижины, — у тебя что, дома нет, куда ты могла бы пойти?
— Твоя Жемчужина готова! — ответила она, а потом шепотом добавила мне: — Надеюсь, он тоже.
После этих слов она подмигнула мне и торопливо ушла.
Глава 8
Даже тихая свадьба предполагает расходы — хотя бы на бутылки с poitín и плату священнику. Папа не хотел, чтобы Майкл тратил на это золотую монету, таким образом отбирая у него отцовскую привилегию. Поэтому нам пришлось ждать, пока лодки выйдут в море и у отца появится хороший улов, который можно будет продать.
Кладдахский адмирал принял решение, что их флотилия выступит через три дня после пятнадцатого августа. Я встала вместе с отцом за три часа до рассвета и помогала ему с сетями и парусами.
— Вот, папа, я тут напекла овсяных лепешек и еще положила с ними твою соль и золу, — сказала я.
Мне хотелось добавить: «Это» специально для тебя, папа, и в последний раз перед моей свадьбой. Но это могло бы прозвучать как зловещее предзнаменование. Поэтому я перевела взгляд на небольшую часовенку, которую отец построил много лет назад в качестве подношения морским ветрам, и прочла молитву.
Мы с Майрой и мамой стояли на берегу вместе с другими женщинами и смотрели, как двадцать лодок из Барны отплывают по все еще темным водам залива, чтобы присоединиться к людям из Кладдаха, следовавшим за белым парусом адмиральского судна, едва заметным на фоне неба. Попутный ветер гнал всю флотилию к центру залива.
— Хорошо идут, — сказала Майра.
— Лодка твоего Джонни держится среди лидеров, — заметила я.
— Он любит быть одним из первых.
* * *
Следующий день мы с мамой провели в Нокнукурухе, убирая в нашей хижине, пока Майкл помогал Оуэну в поле. Народ из Рахуна и барнские рыбаки объединились в meitheal, чтобы построить нам дом, который стоял отдельно от остальной деревушки, над плотным кольцом других домиков на выступе холма.
— Отсюда нам будет виден залив Голуэй, — объяснил Майкл такое решение Оуэну Маллою.
Оуэну это не нравилось. Через неделю после Голуэйских скачек он застал нас за тем, что мы камнями рисовали на земле план будущих комнат.
— Если вы не будете жить в деревне со всеми, поползут кривотолки, Майкл, — сказал он.
— Какие еще кривотолки? — удивилась я.
— Ну, Онора, ты ведь все-таки не жена фермера, и есть такие вещи, которых ты не понимаешь.
— Что это за вещи, Оуэн?
Он не ответил, что на него было не похоже. Но потом все же выпалил:
— Это все Тесси Райан. Она говорит всем женщинам, что у тебя на все свое мнение, Онора. Что это все твоя о-бра-зо-ван-ность, и потом… — Он обернулся к Майклу. — Женщины рыбаков, как известно, помыкают своими мужчинами, Майкл. Постоянно ездят в Голуэй Сити туда-сюда — что им делать в городе?
— Они продают там рыбу, — ответил Майкл.
Скрестив руки на груди, он слегка раскачивался на пятках. Я еще никогда не видела его лицо таким напряженным. Злым.
Не замечая этого, Оуэн Маллой опять обратился ко мне:
— Тесси говорит, что твоя бабка накладывает заговоры, а мать варит настои из трав, собранных при полной луне.
— Это лечебные травы для рожениц, — сказала я. — Моя мама — повитуха в нашей деревне.
— Я говорил все это остальным, — сказал Оуэн, — но потом Тесси начала распространять слухи про твою сестру, которую называют Жемчужиной. Раскопала всякие истории про нее, так что… В общем, лучше ей к вам не приходить…
— Все, прекратите немедленно, Оуэн, — твердо сказал Майкл. — Я не стану жить там, где не уважают Онору и ее семью. Все наши договоренности расторгаются. Пойдем, Онора.
Все это Майкл произнес горячо и очень по-ры-вис-то, как сказал бы Оуэн.
— Постройте дом в деревне. И докажите, что Тесси Райан не права.
Но Майкл не хотел и слышать об этом.
— Мы уходим, мистер Маллой. Спасибо за вашу помощь на скачках. Оставьте себе свой заработок, но, пожалуйста, верните мне деньги за аренду.
— Что ж, идите.
Оуэн Маллой сильно разозлился и принялся скакать вокруг Майкла, тыча ему пальцем в грудь. Он называл нас неблагодарными, выкрикивал, что просто хотел дать нам знать. Майкл тяжело засопел, а я подумала: Оуэну повезло, что он такой маленький, иначе Майкл мог бы его ударить.
