6
Нет, Маргарита, конечно, время от времени работала, более того, иногда предлагая подработать и мне. Помнится, однажды перед выборами мы обходили с ней дома, собирая подписи за какого-то кандидата. Был поздний зимний вечер, я замерз как собака и больше не мог объяснять каждому, какого лешего я звоню в его квартиру.
– Все, хорош, – сказал я ей, притоптывая на снегу. – Давай домой.
– Ты что, смеешься? – округлила она глаза. – Мы же только начали!
– Только начали?! Да мы уже три часа тут колдыхаемся!
– Пойми, сегодня последний день! Списки можно сдать до двенадцати, каждая подпись – полтинник!
Где ты еще получишь такие деньги? Хотя, если они тебе не нужны, можешь сваливать.
– Ну так давай сами везде распишемся!
Она посмотрела на меня как на сумасшедшего.
«Ты совсем придурок, что ли?» – прочитал я в ее взгляде и вдруг понял то, чего раньше в ней не понимал, – ей было не важно, что приходило, важно было как. Важны были усилия, затраченные на это, собственные усилия. Она хотела именно заработать, а не взять на халяву, и чтобы кто-то заплатил за ее труд, как, например, когда-то платил Евгений за минет. И она готова была вкладываться в мужчин, но только чтобы они ценили это так же, как ценила она сама, получая в ответ столько же, сколько затрачивала, ни больше ни меньше. И это было справедливое желание, наверное, самое честное из всех, с которыми я сталкивался.
Святослав наконец выточил все части и, отшлифовав их, собрал воедино. Когда я увидел готовую модель, у меня перехватило дыхание. Это было настоящим произведением искусства. Двадцатисантиметровая фигурка старика со скрипкой в руках была сделана с такой любовью, что он казался живым. Его глаза блестели, словно были наполнены слезами, длинные узловатые пальцы бережно сжимали гриф и смычок. Казалось, через мгновение польется такая дивная и печальная музыка, что весь мир вокруг сам превратится в камень. Работа состояла из более чем пятидесяти частей, выточенных из разного сорта отличающихся по цвету и фактуре камней. Все они были отполированы до блеска и поражали взгляд мельчайшей проработкой, точностью в деталях и поразительным мастерством в исполнении. Более того, Славик привлек еще и ювелира – здесь были и золотая пряжка, и серебряные струны, и бриллиантовые запонки.
– Сколько же стоит такая работа? – спросил я, изумленно ее разглядывая.
– Ей цены нет, – сказал Славик, также не в силах оторвать взгляд от своего творения.
– У всего есть цена, – отрезала Маргарита. – И это только начало.
Она была права. Скрипач был продан очень дорого, но Святослав все равно остался недоволен. Это был его первенец, и он один знал, сколько труда и души он в него вложил, но Маргарита оценивала только свои затраты, поэтому и назначила вполне адекватную цену, убедив мужа, что эти цифры отличные.
Они расплатись с долгами и купили очень хороший компьютер, который в то время стоил целое состояние, зато теперь Маргарита могла спокойно писать, о чем мечтала все последнее время.
Не знаю, помнила ли она о своем обещании однажды написать обо всех нас? Как клялась это сделать, когда каждого из нас жизнь уже наградит по заслугам и мы станем теми, кем станем? Когда наши иллюзии о нашем будущем растают как дым, став настоящим, в котором нет ничего, кроме правды о нас самих.
Помнила она это или нет, но Маргарита взялась за другое: один знакомый предложил ей написать женский роман, который он потом покажет издателю. Сроки написания были лимитированы, и это было воспринято Маргаритой как вызов, к тому же сумма гонорара была весьма солидной. В общем, она согласилась.
Пока Славик корпел над новым шедевром, Маргарита взялась за свой. Не прошло и недели, как роман был готов. Она и сама не ожидала от себя такой прыти, но, начав писать, просто не смогла остановиться, пока не поставила окончательную точку.
– Концовку нужно переписать, – передал ее знакомый слова издателя, после того как тот прочел ее творение. – А так все замечательно.
– Что значит «переписать»? – не поняла Маргарита.
– Понимаешь, у тебя концовка нелепая, будто придуманная, а нужна логично вытекающая из повествования. Именно такую и ждут люди, то бишь читатели, – терпеливо объяснил он ей.
– Да мне плевать, что ждут читатели! – взорвалась Маргарита. – Причем тут они?
– Ну как же! Ты же пишешь жанровую прозу, а она живет лишь в границах, определенных жанром. Не нужно из них выходить, и тогда, солнышко, все у тебя сложится.
Снисходительный тон собеседника взбесил Маргариту так, что ей захотелось огреть его рукописью по голове. Никто не смел указывать, что ей делать.
– Ты можешь кое-что передать этому издателю? – еле сдерживаясь, спросила она.
– Конечно, – улыбнулся он.
– Передай ему, чтобы он шел в жопу!
На этом карьера писателя женских романов для Маргариты закончилась. Зато у Святослава все складывалось великолепно – его работы шли на ура, и все, кто их видел, приходили в восторг. Они продавались за очень большие деньги – тут Маргарита вполне могла гордиться своим творением.
Надо сказать, что ребята всегда скучали по тому району, где раньше была квартира Святослава, и мечтали когда-нибудь туда переехать. Думаю, дело тут было не в районе – им обоим казалось, что можно вернуть те времена, когда они были действительно счастливы. И вот в погоне за ушедшим они задумали переезд и уже через полгода справляли новоселье.
Квартира была хорошая, Святославу пришлось немало доплатить, чтобы все сложилось. Они оба были очень рады, да и дочери Сашеньке все тут нравилось. Единственно, чего не хватало для полноты картины, – это сестры Славика, которую я предложил поселить у них.
– Тебе не хватает его сестры? – сказала Маргарита. – А вот лично меня уже достали его шлюхи!
– Он продолжает водить шлюх? – удивился я.
– Ну, может быть, они и не шлюхи и дают только ему, но их много и все время разные!
– А с тобой? Вы занимаетесь сексом?
– У меня уже полгода не было секса! Хоть бы ты меня поимел, что ли, друх!
Маргарита и правда была похожа на кошку во время течки. Было невыносимо смотреть, как она страдает, но что я мог поделать? Те годы, когда мы могли спокойно переспать, при этом не обижая никого, остались позади, все стало намного сложнее. Да и что бы нам дал этот секс?
Но нужно было совсем не знать Маргариту, чтобы так долго испытывать ее терпение. Она, как любая муза, не выносила безразличного отношения к себе. Через какое-то время я обнаружил в их квартире еще одного парня, который в тапочках и тренировочных штанах сидел на диване.
– Аркадий, – представился он, протянув руку.
– Это кто? – спросил я у Славика.
– Он теперь живет у нас, – мрачно ответил тот. – Как это?
