Но она стабилизировала себя. Глубоко вздохнула.
Ривз корчился в углу с плотно закрытыми глазами.
– Ривз! – сказала Агнес своим обычным голосом. – Отныне вам запрещается во время интервью устанавливать со мной зрительный контакт.
Ривз перестал корчиться, и его голова повернулась в направлении ее голоса. Агнес сомневалась, что приказ сможет действовать долго, но она не могла позволить Ривзу передавать другие свои мысли – если бы он смог превратить свои мысли в визуальные образы, они оба были бы мертвы. Только несовершенство телепатических навыков Ривза ее и спасло.
– Д… доктор, я не могу открыть глаза, – произнес Ривз дрожащим голосом, полным сожаления. Лицо его исказилось, а дрожащие пальцы шарили по покрытию пола.
– Ривз! Вы можете открыть глаза. Но я запрещаю вам смотреть в мою сторону.
Ривз заморгал. Он вновь свернулся калачиком, отвернув взгляд.
– Я не хотел сделать вам больно, – сказал он спокойно. – Просто, когда я говорю с вами, слова получаются не те.
Он схватил себя руками за горло, продолжая:
– Но я хочу вам сказать все, потому что мне кажется, что вы не понимаете.
Он помедлил.
– Я больше не хочу здесь оставаться. И вы не хотите, чтобы я здесь был. Вам жаль, что вы превратили нас…
Руки Ривза вновь стали судорожно дергаться. Он либо нервничал, либо злился.
– Ривз! Это не прав…
– НЕТ, ЭТО ПРАВДА! – закричал заключенный, скребя ногами пол. – ВЫ ЖЕЛАЛИ БЫ, ЧТОБЫ МЕНЯ НИКОГДА НЕ БЫЛО, И ВЫ НАШЛИ НОВЫЕ СПОСОБЫ УБИВАТЬ ЛЮДЕЙ, И ВЫ ЛЖЕТЕ МНЕ, ЧТОБЫ РАНИТЬ МЕНЯ, И Я ВАС НЕНАВИЖУ!
Колотя по мягкому полу кулаками, Ривз продолжал кричать слова, оглашавшие помещение его маленькой камеры:
– Я НЕНАВИЖУ ВАС, НЕНАВИЖУ ВАС, НЕНАВИЖУ!
Рыдания вырвались из его горла; кулаки разжались.
– Почему вы сделали нас, если вы нас не хотели? Зачем вы сделали меня?
Агнес задумалась, структурируя свой ответ:
– Вы были нужны, Ривз. Благодаря вам мы выиграли войну. Но мы сделали ошибку. Я сделала ошибку. Теперь мы хотим вас вылечить.
– Я не хочу возвращаться. Я не могу здесь жить.
– Почему?
– Здесь все… не так.
Рот Ривса открылся и исказился в гримасе – он подыскивал слова. Мгновение – и он сдался:
– Мне больно. Ваш голос ранит меня, когда вы задаете вопросы или что-то мне говорите. Вы используете слова вместо того, что видите у себя в голове…
Его голос срывался, словно через слова он пытался протащить идею, которой в словах не было места.
– «Вылечить», говорите вы, а я вижу тень… «разоружить».
Слово, вырвавшееся изо рта Ривса, напоминало вой кота, и Агнес почувствовала укол страха.
– Вы говорите «ошибка», а я вижу покрывало над системой планет, покрытых обломками форм, которые когда-то несли в себе людей…
Ривз помедлил и продолжал:
– Ваши мысли, запертые в слова, которые вы произносите губами, и желающие освободиться, режут как нож. Мне здесь не нравится. Никому из нас не нравится…
Ривз остановился посередине предложение; взгляд обеспокоенный, даже тревожный.
– Кто эти «нас», Ривз?
Ривз уклонился от ответа, и Агнес усилила нажим.
– Вы изолированы в этой камере. Вам разрешено говорить только со мной.
Она склонилась к Ривзу:
– Кто такие эти «мы»?
– Я не знаю.
– Отвечайте!
– Я не знаю.
Агнес сжала кулаки.
– Ривз! У вас посередине спины зудит и чешется. Вы не можете достать это место, а зуд будет все сильнее и скоро станет невыносимым. Если вы ответите на мой вопрос, зуд исчезнет.
Она откинулась на спинку кресла.
– С кем вы общаетесь? – спросила она.
Ривз напрягся, принялся ощупывать спину; пальцы без ногтей бессмысленно тянули кожу, пытаясь почесать зудящее место. Безрезультатно. На Агнес это произвело впечатление – больше минуты, прежде чем ответить, Ривз терся спиной об пол.
– Это они. Другие, там, – проговорил он с самым несчастным выражением лица.
Через мгновение он вновь принялся кататься по полу, пытаясь почесать спину.
– Прекратите, – стонал он.
– Я вам не верю, – проговорила Агнес.
Лицо Ривза исказила боль:
– Это п… п… правда.
Агнес нахмурилась.
– И как вы общаетесь?
Если бы слезные железы у Ривза не были удалены, Агнес решила бы, что он плачет.
– Так же, как мы с вами. Никаких слов. Они говорят, мне больше не нужны слова.
Глаза его начали вываливаться из орбит.
– Прошу вас, остановите это.
Агнес как будто не слышала его.
Оказывается, пациенты общаются телепатически.
– И давно? Как давно, Ривз?
– Не так давно… некоторое время.
Ривз терся спиной об пол, но бесполезно – мягкое покрытие не могло ему помочь. Не обо что потереться по-настоящему. Он заскулил:
– Они теперь со всеми говорят. Говорят, нужно уходить. Нам здесь не место.
– И как вы собирались уйти?
– Пожалуйста, остановитесь.
Ривз упал на пол, его скуление превратился в стоны; он завернул руки далеко назад, пытаясь дотянуться до иллюзорной точки, где сконцентрировался зуд.
– Я спрашиваю вас в последний раз.
Агнес ждала, пока Ривз конвульсивно бился на мягком полу. И вдруг, потеряв последние силы, он затих. Негромко вздыхая, закрыл глаза.
И вдруг его тело стало дрожать и колыхаться.
Поднявшись с кресла, Агнес ступила внутрь сетки безопасности. Включив внешнюю связь, она была ошеломлена низким гулом, который шел отовсюду, сотнями сообщений; вся тюрьма словно ожила и передавала сигнал за сигналом. Перед ее внутренним взором сверкали сигналы предупреждения. Это было именно то сообщение, которое и она собиралась передать. Тюрьма теряла своих заключенных – всех, одного за другим.
Ривз лежал на полу, обратив к ней лицо. Посмотрев на него, она увидела, что контуры его тела вновь задрожали, а кожа стала затуманиваться. Она несколько раз моргнула, но все равно не смогла сфокусировать взгляд.
– Вы должны попробовать, – прошептал Ривз. – Попробовать увидеть и пойти со мной. Мне жаль…
Слова Ривза щамерли в то время как тело его превратилось в неясный силуэт и исчезло из вида. Углубление в полу, где он лежал, выровнялось, и пол принял обычный вид.
