Мы вошли, и она закрылась за нами с характерным чмоканьем.
– Кофе? – предложил Арнольд, показывая на кофейник, стоявший на асбестовой клетке с саламандрой.
– Нет, спасибо, – отказался я. Лучше хлебнуть серной кислоты, чем неизвестно какую дрянь, которая подогревается целый день. Попробуем еще раз: – Вы тоже считаете, что нужно провожать меня в сортир, если случится такая надобность?
– Разумеется. Таковы правила. Ведь у вас «талисман посетителя», верно? Надеюсь, вы не возражаете, если я выпью чашечку?
Кофе с виду был густым, темным и маслянистым, точь-в-точь как я и предполагал. Одного запаха хватило, чтобы у меня затрепетали ноздри. Поставив чашку, магистр спросил:
– Так что же мы такого натворили, что АЗОС удостоило нас своим вниманием?
Он не добавил «на сей раз», но это ясно слышалось в его словах.
– Не знаю, что натворили именно вы, – ответил я. – Знаю лишь, что чьи-то токсичные заклинания просачиваются с Девонширской свалки и тот, кто несет за это ответственность, убил нескольких монахов, чтобы сохранить тайну.
После этих слов Арнольд стал весь внимание. Но соображал он очень быстро.
– Пожар в монастыре святого Фомы связан с этим делом, да? – спросил он. – Грязная история, очень грязная.
– Да. – Я предпочел не вдаваться в подробности. Ему ни к чему знать, что я тоже в какой-то мере причастен к этому пожару. Я достал свою таблицу. – По моим сведениям, магистр Арнольд, «Локи» сбрасывает на Девонширскую свалку больше токсичных заклинаний, чем кто-либо другой. Здесь перечислены лишь те, которые вы сами указали.
– Для протокола, – громко произнес Арнольд. – Я отрицаю, что существуют какие-либо другие. – Его тон, такой же искренний, как у Тони Судакиса, подсказал мне (на случай, если я еще не был уверен), что рядом с нами Подслушник.
Тон магистра понравился мне еще меньше, потому что я знал: уж он-то в отличие от Судакиса явно не на моей стороне. Все, чего хотел Арнольд, – это играть со своими проектами, какими бы последствиями это ни грозило. Нельзя сказать, чтобы я сомневался в их ценности. Как я уже говорил, меня самого страшно интересуют космические программы. Но никому не дозволено пачкать в доме, а потом говорить, что руки у него чисты.
– Для протокола, – ответил я точно так же громко и дерзко. – Я вам не верю.
У Арнольда глаза на лоб полезли: думаю, никто давно так с ним не разговаривал. Я дал ему побеситься еще несколько секунд и спросил:
– Вы со всей ответственностью утверждаете, что в «Кобольдовых разработках» не производят ничего особо секретного, что заслуживало бы внимания АЗОС?
Улыбка мигом исчезла с лица магистра.
– В каких это «Кобольдовых разработках»? – Он отвел взгляд. Это предприятие посреди пустыни – секрет Полишинеля. – Если это слишком секретно, чтобы вносить в ведомости, то секретно и для того, чтобы обсуждать с вами, инспектор. Вы должны отнестись к моим словам с пониманием.
– Я не собираюсь продавать ваши тайны китайцам или украинцам, – заверил его я. – Вы тоже обязаны это понять, как и то, что обстановка в окрестностях Девонширской свалки становится опасной. – Я передал ему доклад о врожденных пороках, наблюдаемых рядом со свалкой. По мере того как Арнольд читал, его лицо кривилось все больше и больше, будто он жевал незрелый лимон. – Теперь вы понимаете, что я имел в виду, магистр?
– Да, конечно, у вас там явно неладно. Но я не верю, что Космический отдел «Локи» причастен к случившемуся. Если позволите, я объясню вам, почему.
– Прошу вас, – сказал я. Еще никто из моих прежних собеседников не признал свою причастность к утечкам токсичных заклинаний.
– Благодарю. – Арнольд сжал пальцы – жест, вероятно, скорее задумчивый, нежели молитвенный. – Я думаю, что утечка токсичных заклинаний происходит скорее всего через оградительную систему свалки, а не воздушным путем.
– Возможно, – осторожно согласился я. – И что же? Он кивнул с таким видом, будто отыграл у меня очко.
– Нетрудно догадаться. Я не разглашу тайну, если скажу, что заклинания Космического отдела чрезвычайно по своей природе летучи, таковы же и отходы. И это неудивительно, принимая во внимание род нашей деятельности, не так ли?
– Наверное, так. – Я пожал плечами. – Ведь ваш консорциум пытается вынести птицу Гаруду за пределы атмосферы?
Сработало! Магистр закрутился, как священная колесница – и это, если учесть, о каком проекте мы говорили, не самое плохое сравнение. «Локи» занимался двумя этапами проекта, и второй (в основном потому, что был связан с ледяными ундинами) делился на две части.
– Во-первых, мы проводим эксперименты с новыми заклинаниями, относящимися к самой птице Гаруде. – Арнольд указал на картину, висевшую на стене за его спиной: так художник представлял Птицу, поднимающую груз на низкую орбиту, изгиб земной поверхности и черноту космоса, окружающую ее. Даже на этой картине на Птицу стоило посмотреть. Представьте себе птицу Рух, увеличенную в четыре раза, потом увеличьте ее еще вчетверо – да птица Рух ей в птенцы годится! На секунду я позабыл о своем расследовании и почувствовал себя мальчишкой с воздушным змеем.
– В любом случае птица Гаруда обладает сильнейшими магическими свойствами, – продолжал Арнольд. – Это необходимо, иначе такая большая масса не сможет оторваться от Земли. Мы должны пересмотреть все системы заклинаний и разработать новый комплект магобеспечения для работы в верхних слоях атмосферы и вне ее. Вы следите за моей мыслью?
– Еще бы, конечно, – ответил я. – А как насчет второго этапа, о котором вы говорили? Это связано с сильфами?
– Верно. Оказывается, наши модели показывают, что ?????-Q…
– Что-что?
– Максимальное динамическое давление на Птицу, – раздраженно пояснил магистр и, поскольку я не понял ни слова, добавил еще более раздраженно: – Максимальное сопротивление воздуха.
– А-а!
Я перебил ход мыслей Арнольда. Он бросил на меня злобный взгляд, словно маг, забывший ключевое слово как раз в тот момент, когда вызываемый им демон уже начал появляться в пентаграмме. Но коль скоро я в отличие от демона не оторвал ему голову, он вновь собрался с духом.
– Как я и говорил, давление ?????-Q на птицу Гаруду в атмосфере довольно низкое из-за влияния сильфов на любого путешественника воздушных стихий.
– Сильфы всегда были такими, – согласился я. – И как вы собираетесь заставить их вести себя иначе?
– Я уже говорил: мы подходим к этому вопросу с двух сторон…
Магистр вытащил из верхнего ящика стола альбом и наглядно мне все продемонстрировал. Не будь Арнольд аэрокосмическим заклинателем, он назвал бы это методом кнута и пряника. По сути, речь шла о поощрениях и наказаниях сильфов. Первое заключалось в том, что сильфов, обитающих над взлетной площадкой, пытались ублажить и отвлечь от пролетающей мимо Птицы. Как и большинство планов, продуманных лишь наполовину, этот выглядел просто замечательным на пергаменте. Беда в том, что сильфы по природе своей счастливы, беззаботны и… переменчивы, как ветер. Самое сложное – заставить их сохранять приятное расположение духа.
