– Что это было? – интересуется Дэн.
– Привыкай.
Потом Дэн куда-то уходит, а я решаю поиграть в «Майнкрафт», чтобы хоть как-то отвлечься от моей жизни, которая чем дальше, тем больше разваливается на куски. Я уже устраивал несколько пробных сеансов – в основном бесцельно бродил по окрестностям и строил самые примитивные шалаши, когда в игре наступала ночь. Теперь мне хочется построить что-то настоящее – что-то, что больше походило бы на архитектурное сооружение, нежели на ветхую деревянную хибару из американских ужастиков, в которых очередной вооруженный бензопилой психопат охотится на сексуально озабоченных тинейджеров, забравшихся в лесную глушь, чтобы там без помех уединиться. Думаю, в моих интересах как следует набить руку, если я собираюсь провести с Сэмом все выходные. Поэтому лезу в свою коробку с барахлом с работы и нахожу там фотографию виллы Савой Ле Корбюзье, которая висела на стене моего кабинета. Здание представляет собой белый прямоугольник, опирающийся на ряд квадратных колонн – полагаю, этот проект будет мне вполне по зубам. Однако же два часа спустя я имею на выходе нечто похожее на великанскую коробку из-под обуви, водруженную поверх кряжистых кирпичных столбиков. Пропорции не имеют ничего общего с оригиналом. По сути, это трехмерный детский рисунок творения Корбюзье.
Пока я изучаю руководство, возвращается Дэн с бутылкой вина и тремя тубами чипсов «Принглз».
– Ну и где она? – интересуется он.
– О, и ты тоже здравствуй, – отзываюсь я. – Еще спит.
Из комнаты Эмма показывается только назавтра в час дня.
Вечером я веду Эмму в гости к Джоди и Сэму. Посреди всего, что происходит, я вдруг начинаю понимать, что скучаю по нему, что недели растягиваются на месяцы и маленький человечек, которого создали мы с Джоди, уже растет без меня. И вновь настигает уже знакомое чувство: нужно узнать его получше, пока не стало слишком поздно.
Поначалу он дичится Эммы и неловко прячется за мать, вцепившись в подол ее юбки, но потом Эмма вручает ему целый мешок игрушечных самолетиков с логотипами практически всех авиалиний, которыми ей довелось летать за последние пять лет. Сэм приходит в такой восторг, что забывает про все свои страхи и берет его.
– А теперь обними меня! – требует она.
И он обнимает.
– Может, отведешь папу наверх и покажешь ему, что ты там сделал? – предлагает Джоди.
– Вообще-то, у меня не очень хорошо получилось, – говорит Сэм.
Так что, пока моя жена и моя сестра слегка принужденно, но при этом вполне дружески беседуют, Сэм ведет меня наверх, включает «Иксбокс» и запускает «Майнкрафт». Мы сидим рядом, но он слегка отстраняется от меня и придвигается поближе к дисплею. Быстро переходя от одного меню к другому, загружает сохраненный файл, озаглавленный «ЗАМАК СЭМА».
Перед нами оказывается здание, сделанное главным образом из серо-черных булыжников. По углам возвышаются приземистые башенки, а вдоль крыши тянется ряд разномастных бойниц. Выглядит это все как общественный туалет викторианских времен, пришедший в упадок. Впрочем, Сэму я об этом не говорю.
– Вот это мой замок. Я сделал его из камней. Тут должен был быть…
Внезапно он умолкает, поглощенный перемещением по собственноручно созданному миру. Он входит в здание через двустворчатую дверь. Внутри обнаруживаются деревянные полы и каменная лестница, ведущая на крышу.
– Можно сделать спальню, спальня должна быть, – бормочет он. – Можно сделать библиотеку, только я пока еще не сделал книги. Это просто на всякий случай…
Он словно разговаривает сам с собой, негромко, отрывистыми предложениями, но в них там и сям мелькают новые слова: колдовство, биом, портал – и я внезапно понимаю, что он использует тот самый образный язык, за признаками которого нам велел следить логопед. Это прогресс. Самый настоящий прогресс. Я знаю, что нужно поощрять его, вступить в разговор, превратить его в диалог, но я практически ничего не знаю об игре, я в ней полный профан. Потом замечаю рядом с ним книгу, она открыта на странице с фотографией лондонского Тауэра. С легким изумлением понимаю: это та самая книга, которую купил ему я. А я-то считал, что он в нее даже не заглянул.
– О, ты строишь такой замок, как в книжке? – указываю на фото.
– Я пытался, – вздыхает он. – У меня не получается. Он слишком высокий. Я пытался, а потом рассердился.
– Ничего удивительного. Он очень высокий, да еще эти башни по углам. Это трудно.
Он воодушевляется и разворачивает экран ко мне, чтобы было лучше видно.
– Смотри, я пытался сделать башни. Пытался, но все блоки, они квадратные. Я сделал высокую башню, но потом свалился с нее и умер. Так что у меня тут четыре маленькие башенки. Раз, два, три, четыре.
– Ну что ж, думаю, это очень хороший старт, а теперь пора выключать игру. Сэм, можешь показать мне, как ее сохранить? Я не умею сохраняться.
– Это просто, – говорит он.
И, к изумлению моему, радостно хватает джойстик, нажимает на «Паузу» и выводит на экран меню. Медленно переходя от одного пункта к другому, он показывает мне кнопки джойстика.
– Вот теперь можно спокойно выключать, – произносит он, копируя родительский тон.
Я помогаю ему подготовиться ко сну, потом мы вместе спускаемся вниз, чтобы он мог пожелать всем спокойной ночи. Эмма с Джоди, похоже, нашли общий язык. В руках у каждой по большому бокалу с белым вином; видимо, оно этому тоже поспособствовало. Джоди рассказывает о своей работе в галерее: у них сейчас выставка одного местного цифрового художника, и ради этого пришлось установить в помещении гигантские цифровые мониторы. Все это потребовало от них изрядной изобретательности. Джоди явно ощущает себя во всем этом как рыба в воде. Но я вновь остро чувствую, что больше не живу в этом доме. Я здесь точно такой же гость, как моя сестра.
Час спустя мы прощаемся и уходим. Ночь прохладная и ясная, как бы завтра к утру лобовое стекло не покрылось изморозью. Осень уверенно и прочно вступила в свои права. По пути к машине Эмма кутается в свой кардиган и театрально дрожит.
– Так что происходит, Алекс? Что ты собираешься делать?
– Я не знаю. Она что-нибудь тебе сказала?
– Не совсем. Она считает, что тебе нужна помощь. По поводу Джорджа и всего остального.
– Не очень понимаю, что это значит.
Когда мы подходим к машине, Эмма на миг останавливается.
– Джоди все еще тебя любит, это совершенно очевидно, – говорит она. – Бог уж его знает, за что можно любить такого жалкого типа.
Когда мы возвращаемся в квартиру, Дэн уже дома. Он встречает нас в холле.
– Эмма, ну ты и сучка!
– Дэн, ну ты и паршивец!
Они обнимаются. Эмма явно без памяти рада оказаться наконец-то в обществе человека, над которым не висит мрачное уныние нашей семьи, – человека, готового играть в излюбленную игру всех британцев под названием «Давайте делать вид, словно еще не все потеряно».
