Вопрос не в том, как считал Гамлет, быть или не быть, а в том, быть или не быть на своем месте.
Ханна АрендтМаргарет Консентино
Я сижу за своим столом вице-президента компании, входящей в список «Форчун-100», и пытаюсь не плакать. Я – аномалия. Я честна с теми, кто на меня работает, я честна с начальником. (Он и ему подобные предпочитают принимать решения, основываясь на анекдоте, а не на факте, и результаты серьезной работы они ценят меньше, чем приятные манеры.)
Скорее всего, я скоро уйду отсюда и найду компанию, где принципиальность и честность в цене, где я смогу быть такой, какой сама себе нравлюсь. Многие годы я думала, что по каким-то внутренним причинам не способна заниматься бизнесом, а вот теперь мне кажется, что проблема не во мне.
Проблема не во мне. Страх, злость, агрессия, чувство дискомфорта, которые мы вызываем в мужчинах, – основная причина того, что мы во всем виним себя. Как говорят сами мужчины в случае домогательств: «Она не понимает шуток», в случае дискриминации – «Надо было бороться», а когда соотносят нас с теми или иными стереотипами – «Не надо так выставляться». Мы виним себя, потому что мы совсем одни, и некому сказать нам, что подобное обращение с нами – часть системы. Мы виним себя, потому что берем на себя ответственность за свое поведение. Мы виним себя, потому что забрели в Страну чудес, и все здесь кажется таким странным, и мы явно чего-то не понимаем. Здесь что-то не так – так, может, дело в нас?
Успешно избежав жутких стереотипов, пережив работу с начальниками-шовинистами в отравленной атмосфере, мы все же иногда не доверяем себе. Наш собственный опыт и понимание того, что видим мы, настолько отличается от видения окружающих, что мы начинаем сомневаться в реальности происходящего. Когда женщины говорят о своем опыте в бизнесе, они чаще всего вспоминают сказку «Голый король». Почему? Да потому что они видят совсем не то, что их коллеги-мужчины. Разница между тем, каким мир открывается нам и каким его видят мужчины, слишком велика, чтобы ее игнорировать. Но это не значит, что мы не правы.
Просто на все есть свои исторические причины. Промышленная революция разделила нашу жизнь надвое. Мужчины стали уходить на работу. Они сформировали отдельную самостоятельную «культуру работы» – со своим языком, ритуалами и символами. Со временем эта сфера стала все больше отличаться от домашней. В офисах появилась своя специфическая мебель, цвет, стиль. Мужчины разработали рабочий жаргон со своими акронимами и сокращениями. Деловой мир становился все более самобытным и отстраненным, он выглядел, воспринимался и действовал совсем не так, как дом. Сами мужчины тоже научились вести себя по-другому: они выделили в себе и развили отдельную личность – «для работы». Их рабочее «я» и домашнее «я» так же сильно отличаются друг от друга, как архитектура жилого дома от архитектуры офиса. В мире работы, правил, принципов и моделей поведения все отличается от повседневной жизни. Со временем это разделение становилось все более и более заметным.
Женщины пришли в уже сформировавшуюся среду и поэтому не успели осознанно разделить свою жизнь. Нам-то некому перепоручить свой дом, поэтому приходится брать его с собой на работу. Поскольку женщины – это матери, их издавна считают хранительницами вечных ценностей, и мы не можем отказаться от этой роли, даже если захотим. Или же мы недостаточно долго пробыли в бизнесе, чтобы изменить свои привычки. Какой бы ни была причина, мы разрываемся между работой и домом, и это очень и очень нас стесняет. Женщины снова и снова говорят мне: «Я не хочу быть двумя людьми одновременно, я хочу быть одним человеком, который просто занимается разными вещами, руководствуясь при этом одними и теми же принципами, действуя в едином стиле». Мы хотим цельную, а не раздробленную жизнь.
Женщины видят вещи по-другому. То, что одним кажется основами бизнеса, мы воспринимаем как странные заблуждения. Мужчины сформировали свои представления о бизнесе по мере того, как их работа все больше и больше отделялась от остальных сфер жизни. Эти представления и являются фундаментом их бизнеса. Нам они кажутся лишенными всякого смысла, однако мы наблюдаем их в действии на каждом шагу. Мы сомневаемся в реальности происходящего и в том, хотим ли, да и сможем ли вообще когда-нибудь вписаться в эту странную схему. Я думаю, в этом нашем отличие от мужчин – наша сила. Именно благодаря этому отличию мы и можем привнести в бизнес нечто очень ценное. Вместо того чтобы поддерживать традиционные заблуждения, нам нужно твердо отстаивать свои принципы.
Заблуждение № 1
В бизнесе нет места эмоциям!
Внешний вид и стиль офисных интерьеров однозначно показывает: это не дом. Мы приходим сюда и должны перенять определенную модель поведения, отказавшись в том числе и от эмоций. По-всюду, начиная со школы и дойдя до совета директоров, мы видим, что бизнес основан на рациональном, аналитическом подходе. Быть эмоциональной – значит казаться слабой. Считается, бизнес должен быть вне эмоций, что это лишь беспристрастное ведение дел во благо экономического развития наций.
Но мы отдаем работе самое ценное, что у нас есть, – наше время. Нас назначают руководителями проектов, просят разрабатывать стратегии, работать в командах. Мы должны жертвовать детьми, любимыми, родителями, отпусками, выходными – ради работы. Как мы можем целиком и полностью посвящать себя чему-то и при этом не испытывать никаких чувств? Как нам получать удовлетворение от жизни, если большая ее часть лишает нас права радоваться своим победам и восхищаться достижениями других?
Я думаю, что, в противоположность установившимся взглядам, бизнес невероятно эмоционален – был и всегда будет. И я убеждена: зная об этом, спокойно принимая этот факт, мы вовсе не станем слабее – наоборот! Выражая свои эмоции, мы становимся намного сильнее, чем когда пытаемся их скрывать.
Лучшие руководители, которых я встречала, – не те, кто боится эмоций и избегает их, а те, кто их понимает и принимает. Кэрол Вэллоун, приобретая очередную компанию, не стала называть это обычным слиянием и не делала вид, будто ничего не изменится и все будут довольны. Она все обдумала и поняла, что одну из линий выпускаемой продукции и один из брендов придется закрыть. Но работники вкладывали всю душу в это производство и теперь испытывали такие чувства, будто уничтожают не бренд, а губят их ребенка. Отнесясь к этому очень серьезно, Кэрол поняла, что необходимо разрешить именно эмоциональный конфликт. Она не стала требовать, чтобы ее люди взяли себя в руки и вели себя, как мужчины. Она оценила огромную эмоциональную напряженность ситуации – и устроила похороны.
