Вольные берега, покрытые туманной дымкой, с белым прекрасным городом, раскинувшимся на холмах, в окружении зеленых рощ и садов, и необъятное, спокойное море с огромным многомачтовым парусником, на реях и вантах которого в головокружительной высоте угадываются темные фигуры матросов. В какой стране, в какие времена все это было, зачем?
Обрезание как факт (Изыск.)
То, что должно случиться, любезный читатель этих сумбурных заметок, и о чем записано в книгах судеб, то случится непременно, и не в людской воле его отменить. Обрезание Айзека Обломоффа, который из православного решил стать правоверным иудеем, все же произошло, причем произошло уже в первый же день знакомства его с Доктором Обрезание, он же Андроник Новосельцев, и еще Бог знает кто, как подозреваем мы не без веских причин! Оба они, и Айзек, и Андроник, почувствовав неизъяснимую симпатию друг к другу, вызванную одинаковым мировоззрением и душевным настроем, чуть ли не родство душ, выпили сначала по бокалу шампанского за успех будущего предприятия, потом еще по одному, потом заказали в номер вторую бутылку, а потом вообще залили все это водкой и коньяком. Что из этого получилось, мне известно доподлинно, причем в самых малейших деталях, которые заключались в том, что Доктор Обрезание, недолго думая, вытащил из кармана старинный каменный нож, которым, по его уверениям, сам Авраам обрезал своих сыновей, и, недолго думая, отсек им крайнюю плоть Айзека Обломоффа, По его словам, которые стали известны мне гораздо позже, главное в обрезании взрослого человека – это умение заговорить его и уболтать до последней возможности, а еще при этом до такой же последней возможности напоить, после чего у него можно обрезать не только крайнюю плоть, но вообще все, что угодно, включая целиком весь фаллос, а также палец, руку, или обе ноги! В случае с Айзеком обошлось потерей всего лишь кусочка принадлежавшей ему крайней плоти, причем заметил он это только на следующее утро, когда, проснувшись и потянувшись рукой к стоящей рядом с ним на журнальном столе бутылке, ощутил сильнейшую боль, но не в голове, как бывает обычно при сильнейшем похмелье, а чуть ниже, там, где вроде бы ничего болеть было не должно. Айзек сразу не сообразил, в чем дело, а когда все же понял, что его элементарно надули, и, обольстив разговорами о дружбе и о родстве двух близких душ, словно ребенка, подлым образом обрезали, – поняв все, Айзек разразился страшными проклятиями! Однако от страшных проклятий теперь у него заболела уже голова, и он был вынужден их прекратить, слабым голосом попросив у Андроника что-нибудь, чем можно опохмеляться. Однако тот был в таком же аховом положении, и некоторое время друзья лишь еле слышными голосами переругивались, а потом Андроник, как менее из них двоих пострадавший, заказал по телефону ящик холодного пива, и оба они в конце концов немного поправились, и даже смогли сесть на кроватях и взглянуть друг другу в глаза. Разумеется, Андроник сразу же стал оправдываться, заявив Айзеку, что обрезал его чисто механически, по привычке, поскольку это вообще его основная работа в жизни, он может заниматься ею и днем, и ночью, и в состоянии полнейшей прострации, вызванной чем угодно, в том числе и опьянением, причем рука у него никогда не дрожит, и линия обреза получается идеально ровной, словно ее десять раз вымеряли циркулем. Что же касается заветного каменного ножа, некогда принадлежавшего Аврааму, то он вообще всегда носит его в кармане, и использует так, как придется, то есть режет им хлеб, колбасу, сыр, а в некоторых особо ответственных случаях даже обрезает лучших друзей, таких, как Обломофф. Что об анестезии тот заботиться не должен, ибо он несколько раз протер нож водкой и коньяком, которые они в этот момент пили, что никакое воспаление Айзеку абсолютно не грозит, и что ту неделю, когда у него будет заживать рана, он готов прожить вместе с ним в этом гостиничном номере, и лично, как лечащий врач, наблюдать все стадии заживления.
– Главное, дорогой мой Айзек, это тот факт, что дело сделано, и сделано по самым высшим лекалам в мире, то есть с помощью знаменитого каменного ножа Авраама, а об остальном вы жалеть не должны, ибо его уже не вернешь! Теперь осталась последняя и пустая формальность – показать нашим раввинам ваш мужественный и лишенный ненужной плоти бесценный орган, и, произнеся несколько положенных в данном случае слов, стать наконец-то настоящим евреев! А пока этого не произошло, предлагаю отметить событие новым бокалом шампанского, а если понадобится, то кое-чем еще, вроде вчерашнего!
Что еще оставалось Айзеку, как не согласиться на это предложение Андроника?! Они выпили еще по одному бокалу шампанского, а потом еще по одному, и еще, предварительно решив больше не приглашать в номер девиц, которые, как уверял Айзека Андроник, при операции обрезания не присутствовали, так как он вообще категорически против присутствия в операционной посторонних, особенно же не одетых в специальные белые халаты, и не имеющих специального медицинского образования. Айзеку пришлось поверить ему на слово, и они опять после шампанского перешли на коньяк и на водку, что, как ни странно, помогло Айзеку более стойко перенести все последствия обрезания.
– Вы знаете, Айзек, – сказал ему на следующее утро Андроник, разливая по стаканам последние капли коньяка и с сожалением глядя на свет через опустевшую за ночь бутылку. – Знаете, Айзек, ведь с обрезанием связано множество самых невероятных историй, легенд и слухов, которые я давно уже собираю, и даже планирую издать отдельным обширным томом. Хотите, я расскажу вам одну из таких историй?
– Валяйте, – ответил слабым голосом Обломофф, – мне сейчас все равно, что коньяк, что истории про обрезание, лишь бы голова перестала болеть, да известное место побыстрее зажило!
– Тогда слушайте историю про некий Город Лжецов, судьба которого незавидна, и во многом напоминает судьбу Содома и Гоморры.
Город лжецов
На берегу Средиземного моря в тридцатых годах прошлого века, когда многие евреи бежали от Гитлера в Палестину, возник странный город, где перемешались арабы, евреи и русские, и которому окрестные жители дали название Город Лжецов. Вы спросите, почему этот город получил столь странное название? А вот почему. По непонятной причине все, кто сюда попадал, очень скоро начинали лгать, притом по самому ничтожному поводу, так что очень просто было уличить наглеца во лжи. Так, попавший сюда человек называл белое черным, день ночью, правое левым, обвешивал на рынке покупателей без зазрения совести, и вместо свежих овощей и фруктов подсовывал людям такую залежалую и гнилую гадость, что зачастую бывал бит самым нещадным образом. Впрочем, поскольку врал весь город, от мала до велика, побить их всех не было никакой возможности, и окрестные племена, в основном арабы, старались обходить Город Лжецов стороной, всегда осыпая его на своем наречии самыми ужасными проклятиями, и тотчас пришпоривая своего верблюда или коня, чтобы побыстрее покинуть это гиблое место. Непонятно отчего так происходило: то ли климат в этих местах был гибельный, то ли от близлежащих асфальтовых озер, которых вокруг Города Лжецов было особенно много, тянуло в его сторону ядовитыми испарениями, то ли было на него некими силами наложено страшное заклятие, но ничего поделать было нельзя: жители города лгали, лгали в большом и в малом, и надеялись делать это в дальнейшем!
