Наконец я различил слабое механическое жужжание. Мотор, гудящий на чуть более низкой ноте, чем гул далекого вентилятора.
Лифт.
– Я задел сигнализацию?! – встревожился я.
Но он только таращился на часы, словно те его обманывали.
– Как будем выбираться? – спросил я. – Второй выход есть?
– Не двигайтесь.
Я всматривался в пустые пространства между полками. Мгновение спустя глаза уловили движение около двери.
Уго шагнул назад.
«Куда вы?» – одними губами спросил я.
Он молча сложил все в сумку и повесил ее на плечо, не спуская глаз с входной двери.
Через секунду под сводами раздался голос:
– Доктор Ногара, выходите!
Рука Уго, державшая сумку, сжалась. Он присел на колени и показал на настенный сканер, напоминая мне, чтобы я не двигался. А сам начал неслышно отползать.
– Я не причиню вам вреда, – сказал голос. – Меня направил сюда Государственный секретариат. Мне нужно знать, что вы здесь делаете.
Звук голоса приближался. Уго поднял вверх три пальца, но я не понял сигнала. Закрыв манускрипт, я приготовился поставить его обратно на полку.
– Мы знаем, что вы работали в Турции, – продолжал голос, уже в нескольких стеллажах от нас. – Знаем, что вам помогал отец Андреу. Я несколько раз проследил за ним до аэропорта Эсенбога. Он числится нашим официальным сотрудником, так что мы имеем право знать о его перемещениях.
У Уго от страха широко раскрылись глаза. Отчаянно жестикулируя, он показывал мне, чтобы я не ставил книгу на полку. Он снова поднял руку, но на сей раз показал всего два пальца.
Уже можно было различить силуэт. Он пересек коридор у входа, махнув тенью от сутаны.
Я шагнул к стальной двери, но Уго замахал мне, останавливая. Глянув на часы, он выставил вверх один палец.
Страх пересилил меня. Я не стал больше ждать, поставил Диатессарон на полку и направился к двери.
Завидев, что я двинулся с места, Уго повернул назад и рванулся к Диатессарону.
– Книга! – стиснув зубы, выдавил он. – Книга!
Звук эхом разнесся под сводами. Силуэт обернулся. В этот миг сработал таймер на часах Уго. Все лампочки мгновенно погасли. В помещении стало темно.
– Бегите! – крикнул в пространство Уго.
Я помчался через тьму, ориентируясь на полоску аварийного освещения под стальной дверью. Позади меня что-то задвигалось. Я услышал стук шагов, потом пронзительный механический визг.
Сигнализация.
– Уходите! – крикнул Уго. – Она у меня!
Я метнулся в коридор и побежал к лифту. Пока я лихорадочно давил кнопку, появился Уго с Диатессароном в руках.
– Поторопитесь! – крикнул Уго. – Он идет!
Двери открылись, и мы устремились внутрь. Те несколько секунд, пока они снова не закрылись, я смотрел наружу, замерев от потрясения, и ждал, что появится незнакомец.
Но под сводами было тихо. Никто не вышел.
Пока кабина лифта поднималась, Уго с закрытыми глазами бережно держал книгу на руках.
– Кто это был? – спросил я.
– Понятия не имею.
– Надо рассказать моему дяде.
Но наверху нас ждали жандармы. Меня и Уго взяли под стражу. Через час нас приехал освобождать дон Диего.
– Что-что вы обнаружили внизу? – переспросил дядя Лучо, когда мы вернулись в его дворец.
По зрелом размышлении, ответ Уго, возможно, спас его шкуру.
– Ваше преосвященство, – сказал он, возлагая манускрипт на стол Лучо, – я обнаружил пятое Евангелие. И собираюсь использовать его для аутентификации Туринской плащаницы.
Никогда не видел, чтобы дядя так быстро позабыл о своем гневе.
– Рассказывайте, – велел он.
Только потом мы присоединили к общей картине второе неожиданное событие той ночи: жандармы не нашли в крипте еще одного человека.
– Кто это был? – спрашивал я потом Уго.
– Если б я знал, – ответил он. – Я не видел его лица.
– Но голос! Он не был вам знаком?
– Странное дело, – нахмурился Уго. – Раз уж вы спросили: на самом деле то же самое я хотел спросить у вас!
Глава 9
Возвращаясь на лифте с верхнего этажа, где находилась квартира Лучо, я не мог отделаться от мысли о священнике в подвале библиотеки. Удивительно, почему дядя не мог закончить выставку Уго без помощи Симона. Удивительно, почему Уго хотел держать финал в секрете. Наверняка он что-то не хотел показывать никому.
Петрос потянул меня за сутану.
– Когда Симон вернется? – жалобно спросил он.
– Не знаю. Сейчас он должен помогать prozio[9] Лучо. А нам надо заселиться в «Казу».
– Зачем?
Я наклонился, чтобы взглянуть в его глаза.
– Петрос, нам нельзя домой.
– Из-за полиции?
– Просто несколько дней все будет немножко по-другому. Договорились?
«По-другому». Он знал это слово. Благовидная замена слову «хуже».
«Каза Санта Мария» – единственная гостиница Ватикана. Там его святейшество размещает официальных гостей, в ней останавливаются епископы во время визитов к папе, которые им предписано совершать каждые пять лет. Она же и дом для священников секретариата, разъезжающих по делам. Если бы у Симона не было семьи в городе, он жил бы здесь.
В своей простоте здание приближается к амишскому[10] стилю, с шестью рядами одинаковых окон и сотней с лишним комнат внутри, каждая чуть побольше монастырской кельи. По одну сторону окна выходят на Ватиканскую заправочную станцию. Из окон с другой стороны постояльцы могут разглядывать взмывающую вверх пограничную стену, которая проходит на расстоянии вытянутой руки от отеля. Так же выглядят все строительные проекты Иоанна Павла. Единственные элементы роскоши, заботящие папу, которому в оккупированной нацистами Польше приходилось копать известняк, – это четыре стены и крыша.
Монахиня за стойкой администратора с извиняющимся видом сообщила, что они пока не могут предоставить нам номер, поскольку часть гостиницы, отведенную специально для нас, еще убирают. Похоже, она не слышала, что мода на отдельные гетто для религиозных меньшинств закончилась, еще когда Иоанн Павел работал в каменоломне. Я объяснил, что нам подойдет любой свободный номер. Она оценила взглядом мою сутану и бороду и ответила:
