Она насмешливо следила за его мучениями.
— Нор, вы с самого начала не доверяли мне. И не доверяете до сих пор. Вот почему вы хотите посадить меня под замок.
Черт… Она видит его насквозь. Понимает то, чего не понимал он сам, пока его не ткнули носом. Нор чувствовал себя пристыженным. Все его действия были обусловлены тем, что он действительно хотел — да, хотел! — подозревать ее во всех смертных грехах.
— Венди, разве беременность — это тюрьма? Я хочу сказать… если не думать обо мне. Независимо от этого… — Нор задал этот вопрос скрепя сердце, но иного выхода нет. Следует отдать ей должное: он сам заварил эту кашу. А раз так, нужно развеять сложившееся у Венди впечатление, что она оказалась в ловушке. — Ты хочешь этого ребенка?
— Да. Да, хочу! — без малейшего колебания ответила она.
Нор испустил вздох величайшего облегчения.
— И я тоже.
Венди бросила на него недоверчивый взгляд.
Он попытался обольстительно улыбнуться.
— Венди, может быть, обстоятельства этому не слишком благоприятствуют, но я рад.
Она нахмурилась.
— Неужели я гожусь на то, чтобы стать матерью вашего ребенка?
— Лучшей кандидатуры не могу себе представить.
Это ошеломило ее.
— Но ведь я же вам не нравлюсь!
И тут Нора осенило. Так вот почему она открещивается от его предложения! Если человек тебе не нравится, не может быть и речи о доверии, уважении и одобрении. В логике ей не откажешь. Сначала он и вправду сомневался в том, что Венди годится для этой роли, но ведь с тех пор он узнал о ней намного больше!
— Это неправда, Венди, — настойчиво и страстно сказал он. — Ты свела меня с ума в тот день, когда я вернулся домой, и с тех пор я тщетно пытаюсь прийти в себя. Теперь я понял, что женщина, которая сделала счастливым моего покойного деда, женщина, которой он гордился, стоит того, чтобы узнать ее получше. А женщина, в которой души не чает прислуга, должна иметь любящее сердце.
Лицо Венди напряглось. Видя, что она все еще не верит ему, Нор в отчаянии воскликнул:
— Венди, клянусь тебе, я больше не вижу в тебе ни одного изъяна!
Едва успев вымолвить эти слова, Нор понял, что все испортил. Он увидел в глазах Венди ужас и отвращение еще до того, как она заговорила.
— Я знаю, почему вы так заговорили. Теперь у меня есть то, что вам нужно!
Обвинение было заслуженным, но это не делало его менее болезненным. Как и нежелание Венди принимать всерьез искреннее стремление Нора изменить сложившееся о нем впечатление. Он понял, что ударил создание деда в самое больное место, о существовании которого не подозревал.
Он ослеплен предвзятостью.
Слишком сильно ослеплен.
В чем его спасение?
Нор впал в отчаяние. Он сам вырыл себе могилу, стенки которой настолько круты, что не выбраться наружу. Или применил неправильный подход? Нужно попробовать что-то другое. Все равно что.
— Чего ты хочешь, Венди? — спросил Нортон, пристыженный тем, что она с такой болезненной точностью описала ситуацию. — Что может заставить тебя успокоиться?
13
Венди понятия не имела, что может заставить ее успокоиться. Не зная, что делать, она подняла глаза к бездонному синему небу, словно оно могло помочь ей принять решение. В душе накопилось столько обид, что ум не мог справиться с ними. Она молча воззвала к небесам.
Винсент… Винсент…
Где он? Видит ли он, что все пошло вкривь и вкось? Какая злая, жестокая ирония: брак, которого так хотел Винсент, ребенок, который продолжит род. В ее силах сдержать обещание, но тогда почему же так болит душа?
«Обещай, что ты попробуешь».
Я пробовала. Пыталась. Ничего не вышло, беззвучно крикнула она, сбрасывая с себя это непосильное бремя.
Но мысль о других заставила ее остановиться.
Бартлетт… «Нужно учиться верить в свои силы». Не расписывается ли она в собственной беспомощности, отвергая предложение Нора позаботиться о ней и ребенке?
Миссис Севенсон… «В „Рокхилле“ появится малыш! Не могу представить себе ничего чудеснее!» Справедливо ли лишать ребенка того, что положено ему по праву рождения?
Оливер, считавший самым главным сексуальное влечение… Он прав: разве не влечение сделало их родителями? Более того, именно влечение позволило перекинуть мост через пропасть, разделявшую двух совершенно непохожих людей.
Мистер Бэрри… «Природа всегда берет свое. Немножко заботы, немножко ухода, и желаемый результат обеспечен».
Можно ли научить Нора любить?
Поможет ли этому ребенок?
Изменится ли что-нибудь, если она предпримет еще одну попытку, или это кончится тем, что за ней захлопнутся ворота тюрьмы?
Венди тяжело вздохнула и подняла глаза на человека, который познал ее как женщину, но совершенно не знает как личность. Внук Винсента. Отец ее ребенка.
Последняя мысль заставила сердце Венди затрепетать. Отец ее ребенка. Она не может отвергнуть его, но… к чему это приведет?
— Как я могу доверять вам? — выпалила она, не в силах выдержать неопределенности.
На щеке Нора задергалась какая-то жилка, но он не отвел взгляда. Темно-зеленые озера его глаз отражали ту же боль, что и ее собственная.
— Придется рискнуть, Венди, — негромко сказал он. — Как я докажу, что заслуживаю доверия, если ты не дашь мне такой возможности?
— Нор, брак для меня слишком большой риск.
Он кивнул и криво усмехнулся.
— Классический случай спешки… Извини, Венди. Я поторопился с выводами. Я был слеп ко всему, что касается тебя, и чертовски желал бы, чтобы все было по-другому. Но дело сделано, и ничего уже не исправишь.
Уныние Нора немного успокоило ее возбужденные нервы. Наверное, он считает ее сумасшедшей. Только сумасшедшая могла бы отказать ему, да еще так яростно. Разве можно объяснить, что при виде властно склонившегося над ней Нора она почувствовала лютый страх и что именно этот страх заставил ее сбежать на балкон?
Теперь он выглядит почти добрым. Заботливым. Что это, новое притворство? Хотя в нем должны быть какие-то положительные качества. Не могут же все в «Рокхилле» обманываться на его счет. Может быть, когда родится ребенок, Нор проявит себя с лучшей стороны. Едва ли он станет вымещать зло на ни в чем не повинном младенце.
Очевидно, и у нее самой есть недостатки, которые заставили его отнестись к ней с подозрением. Если их с Нором свяжет общий ребенок, нужно заранее выяснить отношения. Тогда она будет готова ко всему. Венди начала искать почву для взаимопонимания и инстинктивно обратилась к памяти человека, который свел их вместе.
