Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
– Подожди. Вот эти двое, кажется, живы. Только легко раненные. – откликнулся Сашка, радуясь, что всё-таки взяли тех, кто сможет рассказать, где прячется Лернер.
– Ну, ты, рожа, знаешь, где Лернер, он же Николай Николаевич? – Панкратов сильно тряхнул за ворот того, который был помоложе.
– Дяденька, отпусти. Помоги. Не убивай. Я недавно в полиции. Ничего не знаю, – заверещал молоденький полицейский.
Сухо, почти не слышно щёлкнул на морозном воздухе пистолетный выстрел, и лейтенант Панкратов перешёл к другому полицейскому. Тот был возрастом постарше и сидел на снегу, привалившись спиной к крылу повозки и придерживая рассечённую пулей руку.
– Ну а ты что знаешь об этом немце? – Сашка встал над «языком», покачивая в зажатом кулаке ТТ.
– Хорошо, я всё скажу, – пожилой попытался подняться, но только застонал от боли. – Перевяжите мне рану.
* * *
Майор Эберхард Лернер не считал себя сентиментальным человеком, полагая, что чувство сопереживания и сострадания другому человеку недостойно профессионального военного. Но накануне Рождественского сочельника суровое сердце бравого офицера Абвера начинало тревожиться. Так происходило каждый раз, когда приближались дни Адвента. В голове всплывали воспоминания о далёком детстве. В то время мир был таким огромным и таким прекрасным. Маленький Эберхард стоял перед круглым венком из еловых веток и очень волновался, сумеет ли он выполнить важное поручение и зажечь все рождественские свечи. Как было чудесно, когда всегда ласковая и добрая мама наконец вручала ему заветную волшебную коробочку со спрятанной сказкой, смысл которой он всегда мечтал разгадать. Для этого каждым ранним утром, когда в их родном доме на чудесном альпийском склоне высоко в горах неповторимой Баварии ещё все спали, он мчался, сгорая от нетерпения и путаясь в длинной ночной рубашке, чтобы открыть новый лист волшебного календаря и достать из него маленькую шоколадную фигурку. В доме горели мириады цветных лампочек, за окном в хороводе кружились принаряженные в игольчатые платьица снежинки, и всё кругом замирало до тех пор, пока не послышатся чуткие летящие шажки приходящего к людям Рождества.
Но нет уже мамы, не было ни детей, ни жены, так как хлопотливая жизнь диверсанта плохо сочетается с семейными радостями. И вот сейчас он находится здесь, в этом забытом богом и людьми русском краю, где столько снега и кругом одни безмолвные леса и бесконечные поля. Нет никого, кроме забитых испуганных крестьян, ютящихся в жалких допотопных деревнях, и злобных ненасытных партизан, взрывающих и уничтожающих всё вокруг, что когда-то принадлежало им же, мешая доблестному вермахту довести до конца свою отважную военную кампанию в России. Проклятая страна, населённая варварами и дикарями.
А с ним рядом, в никому неведомом селе, на постели лежит голая, разметавшаяся в пьяном забытьи славянская девка с растёкшимися до живота дойными грудями и во сне что-то причмокивает румяными губами. Нет, довольно. Эту ночь он проведёт один, со свечой и бутылкой коньяка. А девку отдаст солдатам. У них тоже должен быть праздник.
Прошлепав босыми ногами по деревянному полу, майор подошел к столу и нашёл недопитую бутылку немецкого бордового рома. Проверил на свет первый попавшийся стакан, налил в него крепчайший алкоголь и залпом выпил. Туман в голове стал рассеиваться. Славная была вчера пирушка. Офицерам надо было расслабиться. Как-никак через неделю, после нового года, вновь идти в русский тыл и вырезать их командиров.
Пожилой полицейский сказал правду. Видимо, жить хотел очень. Фёдор вывел полбатальона десантников точно к деревне, в которой на ночлег остановился отряд Николая Николаевича. В окна хат полетели тяжелые противотанковые гранаты, ударила струя огнемёта, пулемёты чисто, как бритвой, вычищали дворы и просёлок. Взлетали в воздух бронемашины и вездеходы. Диверсанты, как скошенная трава, валились на землю под автоматными очередями разведчиков. Яркое зарево от горящих сараев освещало всё вокруг, раздвигая подступавшие вечерние сумерки. Постепенно бой стал затихать. Разведывательно-штурмовой батальон Александра Коржа задачу командования выполнил. Неожиданный налёт оправдал все ожидания. С гнездом немецкой разведки было покончено. Никому из карателей и убийц не удалось обмануть свою судьбу и уйти от возмездия. Только с заднего двора стоявшего в стороне большого дома вырвался всадник на высоком, сером в яблоках, длинноногом коне. Это был первоклассный скакун, который сразу принялся иноходью мерить проселочную дорогу, равномерно выбрасывая вперед ноги и выбивая копытами фонтанчики снежной пыли.
– Уйдёт? – вопросительно спросил Фёдор Бекетов.
– Никуда он не денется, товарищ командир, – проговорил стоявший рядом с ним десантник и стал пристраивать щёку к деревянному ложу снайперской винтовки.
– Ездок нужен живой, – проговорил старший лейтенант, продолжая всматриваться в удалявшегося наездника.
В бинокль хорошо было видно, как конь как будто споткнулся и, ещё не прекращая бег, начал заваливаться набок и вскоре тяжело осел на снег. Казалось, он подомнёт под себя сидевшего на нём человека. Но нет. Всадник оказался опытным человеком и вовремя высвободил ноги из стремян. Оттолкнувшись от падающего животного, он с невероятной быстротой понесся вперёд, в сторону от дороги, напрямик через поле, туда, где виднелась черная полоска леса.
Лернер бежал в простой белой рубахе и длинных подштанниках с незавязанными тесемками. Босые ноги проваливались в снег до середины голени. Грудь вздымалась от нехватки воздуха, а светлые волосы спутались от выступившего на голове пота. Глаза готовы были выскочить из орбит. Он не замечал окрепшего к вечеру мороза. Ещё немного, ещё двести, сто шагов, и он спасён. А там он сумеет выбраться. Собьёт со следа, выдержит и доберётся до ближайшей немецкой части, полицейского отряда. Вот они уже близко, эти спасительные кусты. Это был физически ещё очень сильный пятидесятилетний мужчина.
Внезапно что-то сильно толкнуло его в спину, и майор распластался ничком на снегу. Потом перевернулся на спину и не смог сразу понять, кто это над ним. Перед лицом немецкого офицера склонилась оскаленная, вся в пене лошадиная пасть с обнаженными плитами желто-коричневых зубов. Гнедой конь злобно мотал головой и словно готовился укусить Лернера. Ради чего было гонять его по тяжелому рыхлому снегу? Сидевший на коне человек в белом маскировочном халате потянул на себя уздечку и, направив дуло автомата на немецкого офицера, спокойным голосом произнёс:
– Ну чего зря бегать, Николай Николаевич? Пойдем назад. Без валенок, поди, простудишься, – и усмехнулся в свои пышные усы.
Допрашивать пленного абверовца не было никакого смысла. Кто он и что делает, уже было хорошо известно. Правда, кое-какие документы бойцы в его избе на всякий случай собрали. Да и медлить было нельзя. Деревня стояла на холме, и зарево от горевших сараев и техники было хорошо видно окрест.
– Мне он нужен на время, – политрук десантников подошел к Фёдору, когда разведчики подвели к нему Лернера.
– Десять минут. Собери местных и проведи короткий митинг: агитка в боевых условиях тоже не помешает. Пусть население знает, что советская власть жива и, несмотря на трудности, держится.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
