Пит приковылял назад к камину и сменил пленку.
— Давай снимем девочек у камина, и я отвалю.
— Хорошая мысль, — сказал Рошан. — Беседуйте между собой, девочки. Делайте вид, что у вас куча времени; я хочу изобразить вас эдакими беззаботными овечками.
— Может, споем «Интернационал»?.. — пробормотала Нэнси. — Я чувствую себя извалянной в грязи.
Руфа взглянула на нее с улыбкой:
— Что-то не похоже. Ты по-прежнему выглядишь изумительно.
— Ты слишком добра, дорогая, но я не дождусь конца этого мероприятия. Когда выйдешь за этого человека, ни в коем случае не позволяй ему устраивать такие нудные званые вечера.
Пит пританцовывал и прыгал вокруг них, щелкая аппаратом без явных усилий и артистизма.
— Прекрасно… закинь волосы назад, дорогая… вот так, хорошо. Рош, хочешь, чтобы я снял их с Занудой и лордом Воображалой на заднем плане?
— Хочу, — сказал Рошан. — И помни: позы должны быть естественными. Девушки — не фотомодели, они аристократки. — Он взял обеих сестер за руки и отвел на новые позиции. Пит сделал еще несколько снимков. Вся операция заняла менее десяти минут, но они уже привлекли к себе любопытные взоры.
— Чудесно! — объявил Рошан. — Еще пару снимков Раду Лупу — и дело сделано.
— Кого?
— Того черноволосого, разговаривающего с Занудой.
— Хорошо.
Пит неторопливо смешался с толпой.
— В следующий раз, — сказала Руфа, — явлюсь под видом фотографа. Никто не пялит на него глаза.
— Да, но никто и не запомнит его, — мудро заметила Нэнси, поправляя прическу.
Руфа тайком наблюдала за графом, размышляя, как заставить его познакомиться с ней. Может, упасть в обморок у его ног? Выразить восхищение музыкой? Под благовидным предлогом вовлечь его в серьезный разговор? Нет, ей не преодолеть эту тяжкую атмосферу превосходства…
Граф наконец отошел от принцессы и пианиста. Своим холодным взором он медленно обвел комнату. И снова его взгляд скрестился со взглядом Руфы. Руфа похолодела от ужаса. Но на этот раз в его взгляде содержался элемент одобрения.
Эрмьон, подружка Рошана, симпатичная особа, явно чем-то обеспокоенная, подошла к графу. Она была с контролером, сидевшим за столом в холле. Граф повернулся спиной к Руфе, чтобы поговорить с ними. Руфа вздохнула с облегчением. Однако облегчение было недолгим. Контролер посмотрел через плечо графа на Руфу, на его лице отражалась досада, смешанная с презрением.
У Руфы зазвенело в ушах. «О Боже, — подумала она, — унеси меня отсюда!» Она теперь знала, что имеют в виду люди, когда говорят, что готовы провалиться на месте. Она полагала, что способна справиться с этим чувством, но унижение было невероятным. Она толкнула Нэнси.
— Что? В чем дело?
Не говоря ни слова, Руфа кивнула в сторону человека, который направлялся прямо к ним.
— Вот черт! — обронила Нэнси.
Мужчина обратился к Рошану. Его спокойный голос вносил струю несуществующей интимности.
— Я не припомню, чтобы вы были в списке гостей.
— У меня пропуск представителя прессы… — неуверенно проговорил Рошан.
— Мы пригласили ограниченное число музыкальных критиков, — сказал мужчина. — И не давали разрешения на фотографирование. Полагаю, что вам и вашим… вашим манекенщицам следует немедленно покинуть помещение. Вам понятно?
— Черт побери, — пробормотала Нэнси, — мы еще не сделали фотографии топлес.
Руфа, ослабевшая от смущения, разразилась приступом гомерического хохота. Она перехватила взгляд Рошана, и их обоих затрясло.
Раздражение мужчины усиливалось. Он положил руку на обнаженный локоть Нэнси и повел ее к двери. Руфа и Рошан последовали за ними, подавляя смех визжанием. Рыдая от смеха, Руфа тем не менее чувствовала, что эти пять минут будут преследовать ее всю оставшуюся жизнь. Ужас был настолько велик, что вызывал истерический смех.
Около самого выхода с ее ноги слетела туфля. Она остановилась, чтобы поднять ее. Мужчина злобно оглянулся назад. Руфа замерла, не зная, что делать: может, оставить туфлю на ковре графа Шерингемского? Присутствующие повернули головы в их сторону; казалось, можно было даже слышать их голоса.
Она почувствовала прикосновение холодной руки. Элегантный мужчина с седыми волосами, наблюдавший за ними, протягивал ей туфлю.
— Вот ваша туфля, Золушка, — тихо проговорил он улыбаясь.
— Благодарю вас, — Руфа взяла ее и заковыляла к двери с горящими щеками и глазами.
Блюститель порядка погнал их через узкую галерею, ведущую к раздевалке, и попытался протолкнуть мимо нее.
Нэнси резким движением высвободила руку.
— Извините, нам нужно взять пальто.
Женщины-филиппинки сидели в креслах за чашкой кофе. Одна из них вскочила с виноватым видом. Она стала рыться среди сверкающих, надушенных мехов. Ей даже не нужно было спрашивать, какие из пальто были их. Они выделялись издалека.
Руфа вспомнила, что положила в свой ридикюль один фунт в качестве чаевых для гардеробщиц. Она прошла в довольно большую комнату, чтобы надеть пальто и опустила фунт в пустое блюдце. Обе филиппинки встретили это неопределенной ухмылкой.
— Прошу вас, пойдемте, — мужчина был явно раздражен. — Вы можете уйти через кухню.
Кухня была большой и теплой. За ее пределами свет был мягким и золотистым. Здесь же он казался ярким и серебристым. Женщина в переднике и два официанта с удивлением взирали на них, когда мужчина, не особо церемонясь, резким движением открыл дверь черного хода. В помещение устремился поток холодного воздуха, заставивший их съежиться.
— Вряд ли имеет смысл добавлять, — сказал он, — что вам не будет дозволено использовать сделанные фотографии.
Все было кончено. Дрожа от холода по ту сторону двери, они скрылись во тьме конюшен позади Шерингем-хауса.
* * *
— Это самое ужасное испытание, через которое мне пришлось пройти, — сказала Руфа.
Уэнди кипела от негодования.
— В конце концов они могли бы позволить вам остаться. Вы выглядели превосходно и не причиняли никакого вреда.
Через полтора часа после изгнания компания собралась вокруг кухонного стола Уэнди, делясь друг с другом замусоленными пакетиками чипсов. Рошан снял смокинг, галстук-бабочку и жесткий воротник. Он сидел в одной рубашке и красных подтяжках, деликатно опуская чипсы в тарелку с майонезом. Руфа и Нэнси были в халатах. Макс, вызванный по телефону, подъехал к конюшням и забрал незадачливых «невест». Именно ему пришла в голову мысль заказать еду домой, но денег, как всегда, хватило на малое.
Рука Макса случайно столкнулась с рукой Нэнси, потянувшейся за последним кусочком вяленой пикши.
