— Не важно, что случится, Эндрю. Ведь это будет частичка тебя...
— О Лиззи! Ты заставляешь меня чувствовав себя самым счастливым человеком на земле! Я уже знаю, чем буду заниматься, когда все это кончится, я все спланировал. Помнишь, я говорил тебе, что у Ричарда есть кое-какие идеи? Он предлагает заняться фермерством, и я ухватился за это... Я знаю, что никогда не смогу быть таким... таким, как отец, даже если бы захотел. А недавно я получил письмо от Ричарда, и он опять настаивает, чтобы я стал его партнером. Мне кажется, он понемногу приходит в себя, успокаивается. А еще он, похоже, завидует мне, и я знаю почему. Хорошо, что он наконец развязался с Дженис, от нее он не видел ничего хорошего. Да, по-моему, она никому ничего хорошего и не сделала, кроме самой себя... Слушай, а как тебе понравится быть женой фермера?
— Эндрю, мне понравится быть твоей женой, а будешь ли ты фермером или мусорщиком...
— О Лиззи! — только и смог выговорить Эндрю, и их губы снова слились в страстном поцелуе.
— Который час? — через некоторое время спросила Лиззи.
Эндрю посмотрел на часы:
— Нам пора возвращаться, — сказал он, вздыхая.
Когда они наконец вышли на дорогу, ведущую в
город, часы на ратуше пробили одиннадцать. Уже направляясь к вокзалу, Эндрю вдруг хлопнул себя по лбу.
— Господи, Лиззи, как же ты доберешься до дома? Может быть, тебе лучше остаться на ночь в гостинице?
— Я позвоню, — успокоила его Лиззи, — и па приедет за мной на старом фургоне; он всегда держит немного бензина про запас.
В половине двенадцатого они уже были на вокзале. Лиззи позвонила домой из ближайшего таксофона. Трубку снял Джон.
— Привет, па! Ты... не сможешь приехать за мной на вокзал? Эндрю уезжает двенадцатичасовым поездом, и я...
Джон довольно резко перебил ее:
— Ты не могла позвонить пораньше? Берта страшно волнуется.
— Прости, па, у меня не было времени!
— Ладно, — проворчал Джон. — Сейчас выезжаю.
Выйдя из телефонной будки, Лиззи сказала:
— Все в порядке, Эндрю, не беспокойся, он скоро приедет. У нас еще есть время, пойдем выпьем чаю.
Эндрю посмотрел на перрон, поезда еще не было.
Они успели выпить в буфете по чашке чая, когда вдруг услышали шипение пара и свисток паровоза. Выйдя на перрон, Лиззи вдруг почувствовала необъяснимый страх. Бросившись к Эндрю, она прижалась к нему всем телом и тихо прошептала:
— Эндрю, я боюсь... Я не хочу, чтоб ты уезжал.
— Ничего, любовь моя. Я тоже не хочу, но что делать! Я позвоню тебе завтра.
— Во сколько?
— От половины шестого до шести. Хотя нет, — он на минуту задумался, — я не знаю, где я буду в это время. Давай так договоримся: как только мне представится возможность, я позвоню твоим и попрошу передать тебе, как и что. Ладно?
— Обязательно позвони, Эндрю! Я буду ждать.
Вокруг них уже толкались люди, шла обычная
вокзальная суета, но Лиззи все никак не могла отпустить руку Эндрю.
Наконец, словно очнувшись, она сказала:
— Иди, а то займут твое место!
Эндрю быстро нашел свое купе и, отпустив стекло, наклонился к Лиззи. Тусклый свет вокзальных фонарей едва позволял разглядеть ее лицо. В глазах Лиззи стояли слезы.
— Не плачь, радость моя! Все будет хорошо. В следующий раз, — Эндрю показал на безымянный палец левой руки, — я кое-что одену тебе. Я уже заказал!
— Правда?
— Да. У Вулворта!
— О Эндрю! — Лиззи заставила себя улыбнуться. — Это же очень дорого, не стоило так...
Раздался свисток. Локомотив с шумом выпустил струю пара, и Эндрю не услышал ее последних слов.
Когда поезд тронулся, тоскливое чувство одиночества буквально пронзило Лиззи насквозь.
Выйдя из здания вокзала, она увидела стоящего на тротуаре Джона, а рядом с ним — Джеффа. Мужчины дождались, пока Лиззи подошла, и Джон, осветив фонариком ее лицо, спросил:
— С тобой все в порядке?
— Да, — ответила Лиззи бесцветным голосом.
Джон сел за руль, а Джефф помог ей забраться в кабину. Дорога домой прошла в молчании.
Мэг, как всегда, ждала их на кухне.
— Ну как ты, милочка? — спросила она Лиззи, но, увидев невыразимую муку на лице девушки, сказала: — Иди сюда, выпей горячего какао. Давай, я помогу тебе раздеться.
— Как Берта? — спросил Джон. — Уже спит?
— Вряд ли, — ответила Мэг, — хотя свою таблетку снотворного она уже приняла.
Джон вышел, и Мэг услышала, как его каблуки застучали по лестнице.
— А тебе налить? — спросила она, обращаясь к Джеффу.
Тот кивнул и, подойдя к скамейке, уселся рядом с Лиззи.
— Как ты себя чувствуешь, девочка? — тихо спросил он.
— Все нормально, Джефф.
— Что-то не похоже... Эндрю что, уходит?
— Уходит? Куда?..
— В море, куда же еще?
— А!.. Нет, пока еще ничего не известно...
— Тогда не о чем беспокоиться. — Джефф поднялся. — Спокойной ночи!
— Спокойной ночи, Джефф!
Когда Мэг с Лиззи остались вдвоем, старая женщина снова спросила:
— Что случилось? Вы не поссорились?
— Ну, что ты, Мэг! — Лиззи отрицательно покачала головой.
— Тогда что с тобой?
— Не знаю, Мэг, — горько вздохнула Лиззи.
— Свадьба, надеюсь, не откладывается?
— Нет, но Эндрю не дадут недельный отпуск, как обещали. Самое большое — это два дня, но он уже обо всем договорился, получил необходимое разрешение. — Тут Лиззи в первый раз за все это время улыбнулась и добавила: — И уже заказал кольцо!
— Ну, это хорошая новость! — оживилась Мэг. — Ничего, потерпи еще немного, — она погладила Лиззи по плечу. — Все будет хорошо!
— Мэг!
— Что, милочка?
— Там, на станции, у меня было такое чувство.... Это было просто ужасно, я не могу объяснить тебе. Никогда в жизни мне не было так плохо...
— Ничего, милочка! Мне тоже бывало плохо каждый раз, когда мой муж уходил в море, но я привыкла. Правда, тогда не было войны... На душе всегда кошки скребут, когда расстаешься с кем-то очень для тебя дорогим. Я тебе больше скажу: если расстаешься без боли, значит, и любви никакой нет, поверь мне. А теперь допивай какао, выбрось все страхи из головы и отправляйся спать. Сегодня был длинный день, боюсь, у меня даже не хватит сил подняться по лестнице.
— Прости меня, Мэг! Из-за меня ты так долго не ложилась...
