— Ты могла бы пожить у меня, — предложила Кимберли и, достав из сумочки ручку и листок бумаги, быстро написала несколько слов. — Это мой адрес. Спрячь записку, не дай Бог она попадется на глаза отцу. Тебе уже восемнадцать лет, ты имеешь полное право уехать из родительского дома. Поэтому не бойся, отец не сможет остановить тебя.
Однако Кэтрин все еще сомневалась.
— Но, Кимберли, ты уверена, что мы поступаем правильно? Если отец узнает о наших планах, он придет в ярость.
— Он ничего не сможет сделать нам, Кэтрин, — успокоила сестру Кимберли.
Кэтрин закусила губу.
— Я не смогу платить тебе за квартиру, пока не устроюсь на работу. Мы с Тоби поселимся вместе, как только сможем позволить себе отдельное жилье. Но я не знаю, когда это произойдет. Тоби должен выплатить деньги за обучение.
— Я не собираюсь брать с тебя деньги за квартиру, — успокоила сестру Кимберли. — Я просто хочу, чтобы ты ушла от отца.
— А Джейсон не будет возражать, если я перееду к тебе? — осторожно спросила Кэтрин.
— С какой стати?! — вырвалось у Кимберли. Кэтрин покраснела.
— Я хотела сказать… вы, наверное, стремитесь почаще оставаться наедине, — смущенно прошептала она.
Кимберли вздохнула.
— Нет, Кэтрин, все не так, как ты думаешь. Я просто оказываю Джейсону небольшую услугу. Нас, по существу, ничего не связывает, — объяснила она.
— Ты хочешь сказать, что между вами ничего не было и нет? — удивленно спросила Кэтрин.
Кимберли кивнула. Кэтрин недоверчиво хмыкнула.
— Я не верю тебе. Когда вы входите в помещение, кажется, что вокруг вас начинает звенеть воздух от напряжения. Такого не бывает, если люди равнодушны друг к другу.
Кимберли было неприятно это слышать.
— Мы с Джейсоном постоянно спорим и пререкаемся, это началось едва ли не с первого дня знакомства.
Кэтрин была явно разочарована.
— Все равно я не верю тебе, — упрямо повторила она. — Впрочем, не буду вмешиваться в твои личные дела. Мне надо идти. Если отец хватится меня, он пошлет на поиски маму. — Кэтрин поцеловала сестру. — Спасибо, Кимберли, ты спасла мне жизнь.
— Для этого и существуют старшие сестры, — с улыбкой сказала Кимберли.
В дверях Кэтрин обернулась.
— Я перееду к тебе, как только смогу.
— Я буду ждать, — сказала Кимберли. Когда дверь за сестрой закрылась, Кимберли вздохнула. Все будет хорошо, подумала она.
Кэтрин — умная девушка. Она будет играть роль послушной дочери до самого дня побега, чтобы отец ничего не заподозрил. А когда переедет ко мне, он уже не сможет оказывать влияние на ее жизнь.
Теперь она была благодарна Джейсону за то, что тот привез ее сюда. Сложись все иначе, Кимберли, пожалуй, никогда не узнала бы о женитьбе Вилли и никогда не увидела бы Кэтрин. Кимберли обещала помочь Джейсону восстановить его отношения с отцом и теперь радовалась, что не отказалась помочь ближнему. О физическом влечении, которое она испытывала к Джейсону, Кимберли старалась не думать. Она не знала, как справиться с неожиданно вспыхнувшей страстью, и это пугало ее.
8
Когда Кимберли вернулась в зал, Джейсона не было за столом. Поискав его взглядом, она увидела, что он танцует. На его плече покоилась белокурая головка Элизабет.
Кимберли пришла в ярость. Она едва сдержала себя. Ей хотелось броситься к Элизабет и оттащить ее от Джейсона. Элизабет не имела никакого права нагло прижиматься к Джейсону, и Кимберли решила проучить ее, раз и навсегда отбить охоту приставать к пасынку.
Но как это сделать? Взгляд Кимберли упал на Томаса Брессингема. Он тоже внимательно наблюдал за танцующими. Его лицо было мрачным, и Кимберли поняла, что Томас злится на сына и жену за то, что те флиртуют на глазах у всех.
Кимберли понимала, что Джейсон ни в чем не виноват. Но Томас Брессингем, очевидно, придерживался другого мнения. Она знала, что Джейсон утаил от отца правду о скандальном поведении его жены, о ее домогательствах. Он считал, что отец не поверит ему. И Кимберли решила открыть глаза мистеру Брессингему. Ведь рано или поздно кто-то должен сделать это, так почему не она?
Неожиданно Томас Брессингем встал со своего места и подошел к Кимберли. Улыбнувшись, он протянул ей руку.
— Мне кажется, мы должны прекратить это безобразие, как вы полагаете?
— Я как раз думала об этом, — призналась Кимберли. — Только я представляю ситуацию несколько иначе, чем вы.
— Правда? — удивленно спросил Томас. — И как же именно?
Они вышли на площадку и начали танцевать.
— Понимаете, Джейсон… он никогда бы… — Кимберли запнулась и провела кончиком языка по пересохшим от волнения губам.
Томас снисходительно улыбнулся.
— Я прекрасно знаю, на что мой сын способен, а чего не сделал бы ни при каких обстоятельствах, Кимберли, — промолвил он и подмигнул ей.
— Так вы все знаете? — недоверчиво спросила она.
— Конечно. Я благодарю Бога, что мой сын лучше разбирается в женщинах, чем я. Вы, моя дорогая, настоящее сокровище, а Элизабет — пустышка. — Он невесело усмехнулся. — Только последний идиот мог жениться на ней.
Кимберли вздохнула.
— Хоть это и невежливо, но я вынуждена согласиться с вами.
— Потому что не согласиться означало бы солгать, — промолвил Томас. — Вы совершенно правы, конечно. Я был несправедлив к сыну и теперь хочу загладить свою вину. Прежде всего я избавлю его сейчас от навязчивой партнерши. — И с этими словами Томас подвел Кимберли к жене и сыну и похлопал Джейсона по плечу. — Ты готов поменяться партнершами, сынок? Вернись в мои объятия, дорогая, — обратился он к Элизабет. — Давай потанцуем.
Кимберли и Джейсон некоторое время молча смотрели друг на друга.
— Давай вернемся за стол, — предложила Кимберли.
Однако Джейсон положил ее руку себе на плечо и обнял Кимберли за талию.
— Мне кажется, нам не следует лишать себя удовольствия. Почему бы нам тоже не потанцевать?
И они закружились в танце.
— О чем ты говорила с моим отцом? — поинтересовался Джейсон, глядя в голубые глаза Кимберли.
— Твой отец дал мне понять, что он не так слеп, как тебе кажется. По крайней мере, с недавнего времени он прозрел и понял, чего добивается Элизабет и что она собой представляет.
— Как тебе удалось вырвать у него это признание? — подозрительно спросил Джейсон. — Что ты для этого сделала?
— Ничего не сделала. Мистер Брессингем сам подошел ко мне и заявил, что нам необходимо положить конец этому безобразию. А потом, когда мы танцевали, он сказал, что только последний идиот мог жениться на такой женщине, как Элизабет, и что он был несправедлив к тебе.
