Хэнку оставалось только согласиться, и он совершенно свободен. Японцы покупают все ранчо, то есть ему нужно только собрать вещи, сесть и уехать. Не нужно даже продавать скот, следить за ценами на говядину, искать заблудившихся телят.
Он взглянул на конюшню за окном, на залитую ярким светом конюшню, построенную его дедом. Скажи он да, и единственное место, которое он называл своим домом, прекратит свое существование через два месяца.
— Я перезвоню вам.
— Надеюсь, вы не собираетесь отклонить предложение? — спросил агент.
— А я еще имею право, не так ли?
На другом конце линии последовало короткое молчание.
— Я не советую вам отказываться. Предложение крайне выгодное.
Лицо Хэнка напряглось.
— Я должен обсудить предложение с братом и сестрой.
— Конечно, конечно. Как хотите. Только позвоните в самое ближайшее время. Они могут найти другое место, которое понравится им больше.
Хэнк повесил трубку, затем открыл кухонную дверь и шагнул на заднее крыльцо. Полная луна висела над горными вершинами, высвечивая их зубчатые силуэты.
Итак, пришло время решать. Он думал, что этот момент настанет не раньше, чем через пару месяцев. Что, черт возьми, он намерен делать? Месяц назад все казалось просто и ясно. Возвращение на родео стоило того. Сейчас все не так просто.
— С тобой все в порядке?
Он повернулся и увидел Алекс, тихо стоящую у двери.
— Да.
Она вышла на крыльцо, и он обнял ее.
— Это не плохие новости, правда? — спросила она.
Он покачал головой.
— Просто захотелось подышать свежим воздухом.
Она расслабилась и положила голову ему на грудь. Алекс всегда дарила ему тепло, ощущение радости и цельности. Даст ли родео чувства, сравнимые с этим? Конечно, побеждать приятно, но удовольствие длится недолго. И победа достается не всегда. С Алекс он чувствовал себя победителем каждый раз, когда прикасался к ней. Если бы он только мог попросить ее остаться здесь, в Райском Саду, навсегда.
Мучительные раздумья подхватили его.
Если отклонить предложение, он, почти без сомнений, сможет уговорить Алекс остаться, но надолго ли? Останется ли она рядом, когда он потеряет дом, о котором так мечтает она? Если отклонить предложение японцев, она уедет. Он не вправе просить ее разделить с ним скитальческую жизнь.
Хэнк немного отстранился, чтобы приподнять ее подбородок.
— Можно поцеловать?
Она обвила руками его шею.
— Отныне тебе дается исключительное право на поцелуи. И побыстрей, пожалуйста…
Он обнял ее и прижал крепче, чувствуя запах и вкус этой женщины. У него есть еще несколько дней, чтобы принять решение. Скотопрогон займет пару дней, потом нужно будет связаться с Трэвисом.
Да, нужно решать. Но не сегодня. Сегодня она здесь, сегодня она с ним. И ничто в мире не сравнится с этим.
— Готова в путь? Ребята уже погнали стадо.
Алекс оглянулась через плечо. В рассветном сумраке к ней шел Хэнк с тремя лошадьми в поводу.
— Почти. Только проверю, не забыла ли что. Там ведь нет магазина, в который можно сбегать.
— Не торопись. Они едут медленно. Мы легко догоним их.
Он терпеливо ждал, пока она проверяла содержимое двух сумок. На месте ли все продукты и посуда, чтобы она могла приготовить еду для всей команды, перегоняющей стадо Эдема на весеннее пастбище?
Наконец она выпрямилась и отряхнула руки.
— Думаю, я готова. Никогда раньше не готовила на костре. Но надеюсь, что у меня получится.
Хэнк свободной рукой обнял ее за талию.
— Ты еще ни разу не разочаровала нас.
Она криво улыбнулась.
— Да, но я готовила на плите. Костер — другое дело.
Хэнк наклонился и легко поцеловал ее в губы, затем вручил ей поводья всех трех лошадей и наклонился, чтобы погрузить сумки на неоседланную лошадь.
— Ты что-то сказала? — спросил он, наклоняясь за второй сумкой.
Она покачала головой.
Ей хотелось дать Хэнку разрешение намного большее, чем поцелуй. Последние несколько вечеров, когда он обнимал и целовал ее на сон грядущий, она не хотела, чтобы вечер заканчивался этим. Ей хотелось большего.
Но Хэнк до сих пор не попросил ее остаться. Она догадывалась о происходящей в его душе борьбе. Но он ни разу не произнес заветных слов.
Впрочем, для нее это было не так плохо, потому что она еще сама не знала точно, что выбирает, хотя на решение у нее оставалось лишь пять дней. Через пять дней ее месячная работа в Райском Саду закончится.
— Где наши спальные мешки? — спросил он, закончив грузить продукты.
Алекс указала на крыльцо.
— На качелях.
Он взбежал на крыльцо, перепрыгивая через две ступеньки, и вернулся с двумя брезентовыми мешками, в которых были упакованы коврики, шерстяные одеяла, простыни и полотенца. Хэнк приторочил каждый к седлам. Затем привязал повод вьючной лошади к кольцу на седле Джулии. В течение всего скотопрогона за вьючной лошадью будет следить Алекс.
Он обошел вокруг Джулии, осматривая упряжь, и наконец повернулся к Алекс.
— Готова?
Алекс бросила последний взгляд на дом.
Хэнк обнял ее за талию и притянул ближе к себе.
— Одну ночь дом простоит без тебя.
Алекс испуганно взглянула на него. Ей не приходило в голову, что он заметил, как сильно она полюбила этот старый дом. Конечно, она будет скучать по нему. Вряд ли это слишком разумно, но она уже думает о нем как о родном доме.
Алекс провела по щетине на лице Хэнка. Сегодня утром он не побрился. Она поднялась на цыпочки и поцеловала небритую щеку.
— Я готова.
Она бросила плетеные поводья через голову Джулии, потом зацепила их за луку седла. Подтянув колено к груди, Алекс вставила левую ногу в стремя. Отталкиваясь, чтобы взлететь в седло, она почувствовала, как две сильных руки взяли ее за талию и едва не подняли вверх.
— Мне хотелось хоть раз сесть в седло самой. Откуда тебе знать, смогу я или нет?
Хэнк потрепал Джулию по холке, взял поводья своей лошади и прыжком оказался в седле.
— Если потребуется забираться в седло, вокруг будет достаточно мужчин, чтобы помочь тебе.
— А если не будет?
— Найдутся. Если нет, я найму еще кого-нибудь. — С этими словами он повернул лошадь прочь от дома.
Алекс громко вздохнула. Временами она готова согласиться с Клэр — ковбоям не помешало бы умерить уровень тестостерона[1]. Она не рассказала Хэнку, что однажды, пока он был в отъезде, потренировалась сама. Ради собственного спокойствия нужно быть уверенной, что она сможет оседлать, расседлать, сесть на лошадь и спрыгнуть с нее. Пусть он считает ее хрупким цветком. Она так привыкла к его нежной заботе.
