Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
– Пути назад нет, – пыхтела Мариша. – Такого разгрома они нам точно не простят. Ты чего-нибудь нашла?
– Скелет какого-то животного, по всей видимости, это была крупная мышь, – сообщила Аня.
– Ищи дальше, может, еще повезет, – подбодрила ее Мариша. – А как ты думаешь, зачем этому старичку – Густаву покупать наркотики?
– Ясно зачем, Моника попросила, – уверенно сказала Анна.
– А ей зачем?
– Вернеру подсыпать. Как это, жена и не знала, что у мужа плохо с сердцем. Конечно, знала. Может быть, к врачам он и не ходил, но даже я замечала, что часто, побледнев, он хватается за левую сторону груди. И синяки у него под глазами бывали огромные, особенно по утрам. Так что наверняка Моника и подослала глупого Густава за наркотиком. Если бы ты с ним поговорила, то сразу бы поняла, что старик о такой вещи, как наркотики, даже слыхом не слыхивал. А уж о том, чтобы ими пользоваться, это вообще невероятно. Но ради Моники он и не такое бы купил.
В это время раздался телефонный звонок. Мариша продолжала ковырять стены, а Аня пошла к телефону. Вернулась она белее мела.
– Звонил Том, сказал, что Монику нашли в постели мертвой. Говорит, что она застрелилась из пистолета.
Ошеломленная Мариша только присвистнула.
– А почему они думают, что это самоубийство? Может, ее прикончил тот же тип, что и Вернера?
– Нет, – покачала головой Анна. – Том говорит, что рядом с ней нашли клочок бумажки, на котором ее рукой было написано: «Простите меня».
– И это все? – удивилась Мариша.
– А еще вечером она была в возбужденном состоянии, напилась и говорила, что это она виновата в смерти Вернера. Очень себя корила, и, как ее ни успокаивали, к себе ушла вся в слезах, – продолжила Аня. – Том говорит, что они с Евой вынуждены задержаться теперь здесь надолго, потому что придется утрясать дело с наследством. Так что он даже собирается звонить в свою фирму с просьбой уволить их обоих.
– Какое еще наследство? – сварливо пробурчала Мариша. – У них мать умерла, а они все про деньги папаши толкуют. Ну, народ!
– Так у Моники был свой капитал, – возразила ей Аня. – Вернер говорил, что жена раза в три богаче его, а он тоже, сама понимаешь, был далеко не бедным. И потом у Моники были какие-то акции, доставшиеся ей от ее отца. И они за последние несколько лет выросли в цене в десять раз. Так что Моника считалась женщиной весьма состоятельной.
– И кому достанутся ее денежки? – спросила Мариша.
– Ясно кому, дочерям. Мать всегда в первую очередь позаботится о своих детях, это отцы все на сторону норовят денежки спихнуть.
– Этот вопрос надо выяснить поточнее, – озабоченно сказала Мариша. – Как мы можем это сделать? Ты говорила, что подружилась с их нотариусом? Может быть, он тебе скажет, кому достанутся деньги Моники. Знаешь, бывает, что человек и из-за небольшой суммы готов пойти на преступление.
– Какое преступление? – всполошилась Аня. – Моника покончила с собой.
– И ты в это веришь? – с явным презрением спросила Мариша. – Я видела ее всего один раз, но точно тебе скажу, эта женщина способна отправить на тот свет десяток мужей, при этом и глазом бы не моргнула. Не верю я в угрызения совести, которые доводят до самоубийства. А пока пошли поговорим с Гансом.
– Как-то неудобно туда соваться, они там все в горе. А мы с пустыми расспросами, – засомневалась Аня.
– Не хочешь говорить с любовником, которому посчастливилось заполучить Монику под свой кров, а заодно и всех ее родственников, которые припрутся на похороны, давай поговорим с человеком, который только мечтал об этом всю жизнь. Он сейчас, понятное дело, тоже не в себе, что для нас очень хорошо. Наверняка его потянет излить кому-нибудь душу, а тут мы так кстати.
И подруги помчались к дому Густава. Анна не решилась, а Мариша прошла внутрь, толком еще не зная, как оправдать свое появление. Старик оказался дома и был, как они и думали, не в себе. Анна видела этого человека всего пару раз, и тогда он показался ей вполне бодрым старичком. Теперь же от того Густава осталась лишь тень. Он весь осунулся и постарел лет на двадцать. Но как подруга и предполагала, старику надо было излить душу, и он начал разговор, не дав девушке даже снять ботинки.
– У меня огромное горе, – с ходу заявил он. – Умерла моя близкая подруга.
– Это ужасно, – посочувствовала Мариша. – Никто до вас, конечно, не переживал такой потери.
Дедулю ее высказывание несколько приободрило, и он продолжил уже решительнее.
– Самое главное, что в ее смерти я могу упрекать только себя, – произнес он и посмотрел на слушательницу, желая проверить, какое впечатление на нее производят его слова.
Девушка его ожиданий не обманула. Мариша не отводила широко раскрытых глаз от его рта и слушала, затаив дыхание. Густав немного расправил плечи и продолжил:
– Она отравилась из-за меня.
– О! – только и смогла выдавить из себя Мариша, но Густава это удовлетворило.
– Да, да, – сказал он. – Но поймите меня правильно, я не думал, что она задумала самоубийство. Когда я покупал для нее этот порошок, то думал… Нет, ничего я не думал. Она просто меня попросила, а ее слово для меня было законом. Я, естественно, сделал, что она просила. Но теперь меня гложут сомнения, правильно ли я поступил? Как вы думаете?
– Вы поступили как настоящий рыцарь, я всегда мечтала о таком верном и преданном друге, – заверила его Мариша.
– Спасибо, – оживился Густав, молодея на глазах. – Я передал ей этот порошок, а через день умер ее муж – тоже мой друг. Мы с ней очень горевали. Она к тому же начала обвинять себя в его смерти.
– А почему? – прервала его Мариша.
– Говорила, что, если бы она не ушла от него, он не связался бы с одной юной особой, которая его и ухайдакала. Но лично я думаю, что такая смерть предпочтительнее смерти в одиночестве, – заявил Густав.
– Я тоже всегда так думала, – поддержала его Мариша. – Нет ничего благороднее для молодой девушки, чем скрасить последние годы жизни какому-нибудь достойному мужчине.
– Какая вы умница! – воскликнул Густав, на глазах расцветая и надевая очки.
– Верно, вы единственный, кто так горюет по умершей? – желая отвлечь Густава от созерцания ее бюста, спросила Мариша. – Она была одинока?
– Вовсе нет, – рассеянно пробормотал Густав, протирая стекла очков и опасаясь, что увиденные прелести – лишь оптический обман зрения. – У нее есть две дочери. Обе ее наследницы. Старшая как раз приехала из Канады. Очень удачно. То есть я хотел сказать, что не надо будет еще раз тратиться на дорогу, то есть…
Тут старик вновь нацепил очки, убедился, что грудь Мариши никакой не обман зрения, и окончательно умолк.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
