Перебравшись в Финляндию, из Хельсинки, он, наконец, вылетел в Израиль. ТельАвив, несмотря на глубокую ночь, встретил его привычным весельем набережных, мерным шумом волн и морем огней. Китаец припомнил, как метко определяют израильтяне суть жизни своих трех самых больших городов: Иерусалим молится, Хайфа работает, ТельАвив гуляет. Да, не зря называют ТельАвив городом без перерыва. А тут он еще прилетел к концу рабочей недели, когда большинство горожан предпочитали морское побережье собственным квартирам. Здесь, на берегу Средиземного моря, на специально для этого отведенных лужайках, жарили шашлыки и сочные стейки, пили легкое вино из виноградников, некогда посаженных бароном Ротшильдом, сидели в открытых кафе, одним словом, наслаждались жизнью. Повсюду играли эстрадные ансамбли, под эту музыку люди, без всякого стеснения, танцевали прямо на тротуарах. Прохаживаясь по набережной, Китаец невольно загляделся на немолодую уже пару танцоров. Они были явными мастерами своего дела, почти что виртуозами. Он вспомнил, как в кибуце «Зор Алеф», где он когда-то жил, был танцевальный клуб. Здесь, под руководством опытного хореографа, занимались танцами все желающие. Многие из кибуцных любителей танцев в выходные дни уезжали к вечеру специально для того, чтобы потанцевать на набережных. По давнему решению тельавивского муниципалитета в выходные дни на побережье играли, бесплатно для горожан, лучшие эстрадные музыканты. Китаец гулял по набережной почти до рассвета, впрочем, нескольких часов сна и привычная гимнастика вернули ему бодрость. Утром, надев блондинистый парик, приклеив усы и, прикрыв глаза дымчатыми очками, он, опять переменив свою внешность до неузнаваемости, отправился на встречу. Поплутав около часа по улицам, и убедившись, что блондинистый турист, облаченный в джинсовые шорты и просторную футболку, не привлек излишнего внимания, он вошел в подъезд обычного внешне дома и пешком поднялся на четвертый этаж. В небольшой гостиной его приветствовали два пожилых человека, в одном из которых он с радостью узнал бригадного генерала.
Уже через несколько минут после начала беседы Китаец понял, что незнакомец, пришедший вместе с генералом — один из высших руководителей израильской разведки. Говорил, преимущественно, он.
— Советы весьма опрометчиво вторглись в Афганистан, сегодня это понимают не только во всем мире, но хорошо осознают наиболее трезвые советские политики и даже военачальники, — говорил шеф внешней разведки. — Бойня развязывается великая и мы предвидим, что столь же велики будут людские потери. Что станется с самим Афганистаном, пока не совсем ясно, хотя можно спрогнозировать, что эта, и без того полунищая страна, окончательно рухнет в бездну хаоса и разрухи. Не сомневаюсь, что ты хорошо осознаешь, насколько важная нам информация любого характера.
— Руководство приняло решение, в соответствии с которым твои действия станут практически неограниченными, — подключился к беседе бригадный генерал. — Твои нынешние полномочия настолько высоки, что тебе дается право принятия любого решения самостоятельно, на месте, в зависимости от обстоятельств. Как говорится, «алегер ком алегер» — на войне, как на войне. Поэтому ты должен действовать так, чтобы ничем себя не расшифровать.
— Стрелять и убивать? — счел нужным уточнить агент.
— Если другого выхода не будет, стрелять и убивать тоже, — жестко отреагировал шеф. — После Африки не тебя учить, как избежать ненужного кровопролития. К тому же чудеса героизма ты можешь проявлять, не только убивая, но и, в основном, спасая своих единоверцев. Конечно, у головорезов всех мастей слава погромче, но и у народного защитника авторитета должно быть немногим меньше. К тому же, уважаемый «мулла», не пренебрегайте, ни в коем случае, проповедями. Это принесет вам дополнительную известность и уважение, а также, что наиболее для нас важно, перспективу возможности общаться с людьми определенного, высшего круга. Пожелаю вам успеха.
Когда Китаец остался с генералом наедине, то первым делом, улыбаясь, спросил: «А рыба по-мароккански сегодня будет?»
— Ах, ты хитрец, запомнил! Ну, а как же. Моя рыба теперь для тебя, что талисман. Без нее просто не отпущу тебя. Пойдем на кухню, поможешь мне.
— Слушаюсь, мой генерал, — и Китаец шутливо вытянулся по стойке «смирно».
— Нет, — покачал головой наставник. — Больше не генерал. Военный пенсионер, который преподает востоковедение в университете. Думаю, теперь не будет большим нарушением, если ты узнаешь мое имя — Элиэзер Бен-Яаков. Можешь называть меня Лазарь, так в детстве звала меня моя матушка. И Элиэзер поведал, что руководство разведки решило, учитывая особый случай и отступая от общепринятых в разведке правил и инструкций, привлечь его, пенсионера, к разработке данной операции. А вот о том, каких трудов стоило вызвать Волка в ТельАвив, генерал своему ученику рассказывать не стал, ни к чему ему знать все то, что пришлось выслушать Бен-Яакову от высшего руководства.
По всем канонам, писаным и даже неписанным, глубокое внедрение агента-нелегала в чужеродную среду уже само по себе исключало его появление в той стране, где он жил и проходил подготовку. Об этом отставному генералу вынужден был напомнить один из руководителей разведки, еще с десяток лет назад и сам числившийся среди его учеников и работавший под непосредственным руководством Бен-Яакова. Отставной генерал слушал, согласно кивал, но оставался при своем мнении. История мировой разведки знает немало случаев, когда внедренный на долгие годы агент-нелегал, оторванный от родины, с которой подолгу не имел никакой связи, проникался иной идеологией, менял свои взгляды и отношения, а главное — утрачивал веру в свое дело и свое предназначение. И сейчас, когда Волку предстояло раствориться в исламском мире, генерал хотел еще раз увидеть, лишний раз убедиться, насколько крепок духом его подопечный. Позиция генерала возобладала только после, казалось бы, бесконечных дискуссий и обсуждений. Несколько известных корифеев разведки, чье мнение оказалось решающим, поддержали отставного генерала, и лишь тогда специальное подразделение вплотную занялось отработкой маршрута агента от Афганистана до Израиля.
— Роман, а ты не хочешь хотя бы здесь избавиться от своего маскарада? — спросил отставной генерал и Китаец едва сдержался, чтобы не вздрогнуть, до того неожиданно прозвучало имя, которое он даже сам запретил себе вспоминать.
— Ну-ну, — успокоил его Элиэзер. — Прости старику такую вольность, тем более, что я ее себе позволил только наедине с тобой. Скоро явится Марк, так что величать тебя будем только твоим новым псевдонимом, хотя для нас ты по-прежнему остаешься Зээв. Да, по поводу Марка хочу тебе сказать, что это чрезвычайно опытный и настолько же надежный человек, которому ты можешь доверять всецело. Это очень важно, потому что именно он, надеюсь, на долгие годы, стал твоим куратором. Что же касается связных, то не удивляйся, если увидишь в Афганистане кого-либо из старых своих знакомых. Мы учли этот аспект, потому что в той особой обстановке, где тебе приходится действовать, даже самый мудреный пароль может оказаться ненадежным.
— А как быть с инструкторами, которых я должен отправить в Афганистан? — поинтересовался Зээв.
— Над этим работает сейчас целая группа. Сложностей не возникнет, а в детали тебя посвятит Марк. — Но не сегодня. Сегодня мы только ужинаем и отдыхаем. К тому же времени у тебя предостаточно. Ты же не можешь выполнить столь сложную миссию, как вербовка инструкторов, за каких-нибудь два-три дня.
