Первым признаком начала конца станут сновидения, темные, страшные образы, пока неразличимые в сером тумане спящего сознания. Где бы не находился путник и сколь много миль не отделяло бы его от Седой Долины, первые нити утекающей жизни протянутся сквозь расстояние, питая и насыщая черное чрево трясины. В сердце которой, точно зреющий плод, неизбежно наливается силой Зло.
И когда силы этой станет ему достаточно, оно медленно выберется наружу, прямо из смердящих недр болот, под своды набухшего серостью неба, — и сделает свой первый вдох.
(отрывок из «Записки старого Боэля. Том четвертый») С трудом приподнявшись на онемевших от неудобного положения руках, принцесса со стоном стащила с головы пыльный мешок. Свет, идущий снаружи, — даже такой тусклый — в первые секунды ослепил ее. Часто моргая, Эллери приняла сидячее положение, с силой растирая ноющие запястья. Наконец, когда глаза привыкли к серому свету, льющемуся из узких окошек, она разглядела тело наемника, безвольно распростертое на жестком сидении.
Сердце пропустило удар.
Она стремительно привстала на колени, забывая про боль и потрясение, ведомая таким всеобъемлющим страхом, равного которому не испытывала прежде.
Глаза мужчины были закрыты, но грудная клетка едва заметно вздымалась и опадала, свидетельствуя, что он жив. Принцесса вознесла короткую молитву небу и принялась осторожно осматривать воина, пытаясь понять, не ранен ли он. Когда-то давно подобное занятие заставило бы ее покраснеть, но сейчас Эллери ощущала одно лишь облегчение.
По окончании осмотра удалось отыскать причину его бессознательного состояния — Бродягу ударили по голове. Принцесса коснулась огромной шишки, набухшей на затылке мужчины, и отдернула руку, боясь причинить лишнюю боль.
С трудом расстегнув фибулу у горла воина, она стянула собравшийся комом плащ, распрямляя его и укрывая неподвижное тело.
Вновь ей вспомнилось недавнее прошлое, когда пришлось оказывать помощь Бродяге прямо посреди глухого леса. Ситуация снова повторилась, только на этот раз у девушки под рукой не оказалось ничего, что могло бы помочь.
Определенно, наемник был прав, сказав когда-то, что не стоило ему с ней вообще связываться.
Карета все набирала скорость, каждый ухаб, кочка или очередной поворот представлял угрозу для бесчувственного тела мужчины, поэтому Эллери устроилась на жестком сиденье, уложив голову воина на свои колени. Против воли руки девушки так и норовили коснуться этой приятной тяжести, не раз и не два она ловила себя на том, что безотчетно касается гладких скул, твердого подбородка с едва уловимым на ощупь покалыванием пробивающейся щетины.
Казалось бы, после такой долгожданной встречи с бывшим возлюбленным в мыслях принцессы хоть немного, но должен был присутствовать образ Майина. Однако все, о чем могла думать Эллери, — это лежащий мужчина и уготовленная ему участь. Даже ее собственная судьба отошла на задний план, ведь знатное происхождение должно было послужить самой лучшей гарантией. Если, конечно, удастся убедить в нем напавших на них мужчин.
Всякий раз, когда карета замедляла ход, королевская дочь сжималась от страха: а вдруг они добрались до места назначения, вдруг сейчас похитители заберут у нее Бродягу, — или же, наоборот, придут, чтобы довести до конца начатое?
Тревога, змеиным клубком опутавшая сердце девушки, не позволяла заснуть. Поэтому момент, когда Бродяга начал приходить в себя, она не пропустила. Эллери поначалу даже решила, что ей почудилось, как он слабо заворочался под ее руками, но раздавшийся затем хриплый стон развенчал все сомнения.
Мужчина медленно открыл глаза, пытаясь осознать, где находится. Рассеянный взгляд пропутешествовал по стенкам кареты, узким окнам и проплывающим за ними серым пейзажам и с заметным трудом сосредоточился на нависшем над ним обрадованном лице принцессы.
По слегка расширившимся синим глазам стало ясно, что память, вопреки тайным опасениям девушки, его не покинула. Наемник попытался сесть, но Эллери не позволила ему это сделать.
Наконец, он, морщась, невнятно проговорил:
— Что за чертовщина происходит?
Она благоразумно проигнорировала раздавшееся ругательство.
— Нас похитили. И везут куда-то.
— Ты на редкость лаконична, — пробормотал Бродяга, все-таки принимая сидячее положение.
Рукой нащупав шишку на затылке, мужчина поморщился от неприятных ощущений.
— Что произошло после того, как меня оглушили? Ты в порядке? — он резко, словно только сейчас опомнившись, повернулся к ней. За что тут же и поплатился — судя по мелькнувшей гримасе боли.
— Пара синяков, ерунда, — девушка попыталась за улыбкой спрятать страх от неприятных воспоминаний. Не столько от своего пленения, сколько при виде его безжизненного тела.
По внимательному взгляду мужчины она поняла, что сделать это ей не удалось.
— Сильно испугалась? — тихо произнес он спустя минуту тишины.
— Больше за тебя, — Эллери отвернулась в сторону, не желая встречаться с ним глазами, стесняясь проявления этой слабости. — Когда на какой-то миг подумала, что ты…
