Пока Чарльз говорил, лицо его делалось мертвенно-бледным, и у Клионы создалось впечатление, будто она видит перед собой человека, охваченного ужасом. Казалось, будто граф заглянул в ад и все еще носил на себе его отметину.
— Я никогда не смогу вас презирать. Я лю…
Но Чарльз заставил Клиону замолчать, приложив пальцы к ее губам.
— Не говорите этого, — взмолился он. — Не любите меня или, если любите, не говорите мне об этом. Избавьте меня от сознания, что я принес вам такие муки. Жизнью клянусь, я ни в коем случае не хотел причинить вам зла. Я не понимал, что делаю, пока не стало слишком поздно.
— Но как может быть слишком поздно? — Глаза Клионы в страхе расширились. — Вы хотите сказать, что уже женаты? У вас тайная жена?
— Конечно, нет! — почти закричал граф. — Как вы могли даже на секунду подумать обо мне такое?
— Вы ведь решительно настроены заставить меня плохо о вас думать, но не объясняете почему. Пока я знаю только, что вы поцеловали меня, а потом отвергли. Вы заставили меня почувствовать, что я плохо себя вела, что в каком-то смысле я недостаточно хороша…
— Нет, только не это, — простонал Чарльз. — Это не вы недостаточно хороши, а я. Если бы вы знали, какой я подлый негодяй, насколько я недостоин вас…
Граф замотал головой, как измученный медведь, пытающийся отогнать ос.
Клиона застыла в неподвижности. Ее лицо было бледным, когда она произнесла:
— Хорошо, расскажите мне, какой вы подлый негодяй и позвольте судить об этом самой.
— У меня есть долг перед семьей, я обязан жениться на богатой невесте. Я не могу думать о любви! Я должен жениться по расчету и обеспечить будущее семьи.
Молчание.
Наконец Чарльз посмотрел на Клиону. Вместо ожидаемого презрения он увидел маленькую морщинку сосредоточенности на ее лбу.
— Хотите сказать, не имеет значения, кто будет эта женщина, лишь бы у нее были деньги? — спросила она наконец.
Чарльз поморщился, но ответил:
— Верно.
— Она может быть старой и уродливой, с плохими зубами, лишь бы у нее были деньги?
Он закрыл глаза.
— Да.
Ответ Клионы, как и все в ней, оказался неожиданным. Она подошла к зеркалу над каминной полкой и внимательно в него вгляделась. Потом снова повернулась к графу.
— Морщин пока не видно, — объявила она с ликующим видом, — и зубы у меня неплохие.
Чарльз почувствовал, что к горлу подкатывает ком.
— Пожалуйста… — хрипло взмолился он. — Не надо.
— Но у меня есть деньги.
— Теперь знаю. А тогда не знал. Когда я отвернулся от вас в саду, то сделал это, потому что считал вас нищей.
— Но как вы могли?! Мое богатство преследует меня по пятам, словно проклятье!
— Однако я ничего не знал о нем, пока не услышал о планах Джона ухаживать за вами ради денег. Вы рассказали мне о жизни с отцом, как он проиграл все до последнего пенса. Я не знал, что дядя оставил вам целое состояние. А если бы знал, то стал бы ухаживать за вами. Ну вот, теперь вы знаете меня с самой худшей стороны. Я — жалкий охотник за приданым. Должен им быть. Мне это не нравится. Я ненавижу себя за это, но я вынужден таким быть.
— Я этому не верю, — ответила Клиона. — Зачем вы так сурово себя судите? Чарльз, за короткий сезон в Лондоне я встречала множество разных охотников за приданым. Я умею их отличать. Я слышала лестные россказни, всяческую ложь. Вы не один из них. Я это знаю.
Клиона неуверенно улыбнулась и положила ладонь на руку графа.
— Если бы вы были настоящим охотником за приданым, то к этому времени уже предложили бы мне выйти за вас замуж.
Чарльз молча смотрел на нее.
— Думаете, я смог бы попросить вашей руки, после такого?
— Но, если вам нужны мои деньги…
— Чьи угодно деньги, но только не ваши, — яростно возразил граф. — Я был нечестен с вами, но уж настолько низко не опущусь.
— Разве вы были нечестны? — немного задумчиво спросила Клиона.
— Я ни в коем случае не должен был вас целовать, но ничего не мог с собой поделать. Вы были бальзамом для моей души. Я забыл, что такие женщины существуют… если вообще когда-то знал.
Он подошел ближе.
— Вы понимаете, кто я? Человек, который бросил вас, когда считал нищей, но передумал, когда осознал, что вы богаты. Неужели вы думаете, что я смогу посвататься к вам при таких обстоятельствах? Неужели вы думаете, что я смогу жить с вами, вечно страшась заглянуть вам в глаза и увидеть там заслуженную насмешку?
— Но… теперь вы мне все объяснили…
— Хитрые слова, чтобы ввести вас в заблуждение. Не доверяйте им. Не доверяйте мне. — Голос Чарльза становился все резче, по мере того как он осыпал себя издевками. — Я всегда знал, как влюблять в себя женщин. Это неприятная истина, которую вам следует учитывать. В вашем случае я решил, что напускная искренность — это лучший способ развеять ваши подозрения.
Глаза Клионы казались огромными на бледном лице.
— Это действительно правда?
— Нет, конечно же, нет! — крикнул граф. — Но как вы можете отличить? Это могло бы быть правдой, не так ли? Я знаю вас, понимаете? Я знаю, что вы искренни и правдивы, что душа ваша так же прекрасна, как и ваше тело, и, чтобы завоевать вас, нужно убедить вас, что я такой же. Любой мужчина с головой на плечах пришел бы к вам, как я сейчас, зная, что вы поверите ему в ответ на откровенность. Но человек, который плохо о себе отзывается, иногда говорит правду.
— Только не вы, — тут же сказала Клиона. — Вы говорите, что знаете меня, но я знаю вас. Вы не способны на бесчестные поступки. Если вы скажете, что любите меня, я вам поверю.
— Именно поэтому я не могу этого сказать, — с горечью ответил Чарльз. — Как можем мы пожениться? Вы помните слова венчания? «Все земные блага свои тебе вручаю».
— Прекрасные слова.
— Да, слова прекрасные, но как я могу сказать их вам, Клиона? Какие земные блага я вручу вам? Свои долги? Свой разрушающийся дом? Свои стены с пустующими местами, которые занимали проданные теперь картины? Своего кузена, который будет растрачивать ваше состояние, когда покончит с моим? Преподнести вам его в качестве свадебного подарка?
— Если вы меня любите, — нерешительно произнесла Клиона, — все остальное не будет иметь для меня значения.
— Долго ли вы сможете верить, что я люблю вас, что я женился на вас по любви?
— Я буду верить тому, что вы скажете.
Чарльз молча смотрел на нее, измученный, но решительный.
— О, я не могу этого вынести, — вскричала Клиона. — Вы разобьете мне сердце!
