Кривая усмешка появилась на лице Гарлана.
— А почему, ты думаешь, он хотел этого? Боже, Эмили! Разве он заботился о Купере? Нет, он заботился о себе.
Ошарашенная новой картиной, что нарисовал ей отец, Эмили отвернулась и подошла к постели, которую когда-то делила с Купером. Молча взирая на пестрое покрывало, она в новом свете видела многие вещи.
— Папочка, ты думаешь… Кеннет действительно хотел убрать Купера отсюда?
Гарлан кивнул.
— Эмили, я впервые познакомился с Даннами сразу после нашего переезда сюда, в Нью-Мексико. Ты была еще маленькой девочкой. Я видел, как растут оба брата. Кеннет манипулировал и отцом и братом. Он знал и о том, что вы с Купером любите друг друга, но хотел приберечь тебя для себя.
Да, Кеннет знал, что они с Купером любили друг друга. Он знал, что она носит под сердцем ребенка Купера. И все равно не связался с братом, чтобы сообщить ему о ее положении, не убедил того вернуться домой. Наоборот, он настаивал, чтобы она забыла Купера и вышла замуж за него самого.
А как ревниво Кеннет реагировал каждый раз, когда в разговоре проскальзывало имя Купера! Она принимала это за ревность мужа, не способного забыть прошлое своей жены. Но, может быть, он испытывал вовсе не это? Может, он чувствовал вину за то, что украл у брата его любимую?
— Папочка, все это так… — Она замолчала и потерла ноющие виски. — Почему ты не говорил мне этого тогда, много лет назад? Когда Купер уехал, а я переметнулась к Кеннету!
— Эмили, я много раз пытался тебе сказать, что Кеннет совсем не такой, каким хочет казаться. Но ты была молода и слышала только то, что хотела слышать. Позже, когда ты вышла за него, я решил, что должен уважать твое решение. Я не хотел раздора между вами. Но, подозреваю, между вами и без меня было достаточно раздоров.
И причиной их всегда был Купер, подумала Эмили. Он стоял между ними как призрак. Она не переставала любить его, а Кеннет…
— Боже мой, — прошептала она, убирая с лица прядь густых волос. — Как только подумаю о тех ужасных вещах, которые я наговорила Куперу… Все эти годы я чувствовала себя виноватой. Черт возьми, я чувствовала себя виноватой! — Она застыла. — Папочка, я винила себя за то, что Кеннет спился. Но теперь мне кажется, что его самого глодало чувство вины. Он не только выгнал брата из дома, но и украл женщину, которую тот любил. Все это мучило его до самой смерти!
Гарлан мрачно кивнул.
— Уверен, так и было. Но теперь Купер здесь, и у тебя есть шанс все изменить.
— Ох, пап, боюсь, прошло слишком много времени. Я не нужна Куперу.
— Чушь! — возмутился Гарлан. — Он здесь, разве нет? Не думаю, что он приехал сюда поправить здоровье или привести в порядок ранчо.
Эмили вернулась к колыбели. Слегка дотронувшись до нее одним пальцем, она привела люльку в движение. Если Господу будет угодно, скоро здесь, рядом с ней, будет посапывать ее ребенок. Она будет очень сильно любить его. Она уже любит его.
— Купер пытался объяснить мне, что мужчина должен иметь что-то свое. Теперь я понимаю, что он имел в виду. Он говорит, что должен уехать, когда родится ребенок.
— Уехать? — изумился Гарлан. — Ради чего он уезжает? Все, чего он когда-то желал, здесь!
— Он до сих пор считает меня женой Кеннета — Она положила руки на свой живот. — И ребенок, что родится, не его, а Кеннета. Ему не нужен никто из нас. И я… не могу винить его за это.
— Ох, Эмили, — видя отчаяние на лице дочери, Гарлан прижал ее к груди. — Если все так, как ты говоришь, то почему ты все еще здесь? Почему не продаешь это чертово хозяйство и не возвращаешься? Мы с матерью были бы счастливы.
— Мне приятно знать, что вы с мамой готовы принять меня. Особенно если учесть, что Этан вернулся домой. Но я не хочу продавать свою половину «Алмазного». Ранчо было основано Даннами более сотни лет назад, и с тех пор оно всегда оставалось в руках семьи. Это наследство моего ребенка.
Гарлан молча изучал решительное выражение на ее лице.
— Твой ребенок может вырасти и стать врачом, ученым или еще кем-нибудь, но не фермером. Что тогда? Ты уже потратила десять лет жизни на это место, сколько еще отдашь?
— Что бы ни решил мой ребенок, это будет его выбор. Но я должна предоставить ему возможность выбирать. Я не хочу, чтобы он или она прошел через то, через что пришлось пройти Куперу. Я обеспечу хорошую жизнь своему ребенку. Мы будем счастливы.
Гарлан вздохнул и нежно погладил дочь по голове.
— Так и будет. Просто мне хотелось бы… я уверен, что ты была бы счастливее, если бы с тобой был Купер.
Эмили тоже уверена. Но что из этого? Выжав из себя ослепительную улыбку, Эмили взяла отца за руку.
— Папочка, обещай мне, что не скажешь Куперу ни слова о… том, чтобы он остался со мной и ребенком. Обещаешь? Он нахмурился.
— Обещаю. Но это не помешало бы…
Она отрицательно покачала головой.
— Ты не понимаешь? Если когда-нибудь Купер захочет стать частью моей жизни, это будет только его решение.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Прошла неделя.
Эмили готовила ужин, когда Купер возник на пороге кухни в окровавленной рубашке.
— Купер! — уронив деревянную ложку в кастрюлю, она бросилась к нему. — Боже мой, что произошло?
Он осторожно стянул с плеч куртку, и Эмили поморщилась — огромное красное пятно расползалось по ткани.
— Не о чем волноваться, — тихо ответил он, — просто мне в плечо воткнулся кусок проволоки. Вот и все!
— Вот и все?! Купер, столько крови! Садись, дай мне посмотреть. — Она схватила его за руку и потянула к столу. Как только он сел, она аккуратно расстегнула его рубашку и спустила ее на плечи.
— Майку придется снимать через голову, — сказал он.
— Не надо, я ее разрежу! — Она бросилась к тумбочке за ножницами. В считанные доли секунды Эмили разрезала ткань и обнажила рану.
Она наклонилась, чтобы рассмотреть рану, и взгляд Купера заскользил по ее светлым волосам. За последнюю неделю Эмили очень изменилась. Каждый раз, когда он появлялся, она бросала свои дела, чтобы чем-нибудь помочь ему. Она постоянно разговаривала с ним, спрашивала его совета по любому поводу. Но что удивляло Купера больше всего, так это отсутствие горечи в ее взгляде и словах. Похоже, она перестала ненавидеть его, простила ему ту боль, которую он ей причинил когда-то.
Он не знал, в чем причина столь разительной перемены, но вынужден был признать, что рад видеть ту Эмили, в которую влюбился много лет назад.
— Вот видишь, не о чем волноваться, — пробормотал он. Плечо болело ужасно, но ее присутствие тревожило его больше. Пожалуй, он сможет вытерпеть боль еще некоторое время, а сейчас так хотелось посадить Эмили на колени и поцеловать в теплые нежные губы.
