Дойдя до конюшен, принц ощутил привычный приступ тревоги. Так было всегда, когда он находился вблизи от этого места.
Айан вошел внутрь. Все, что он здесь пережил, эхом отдавалось в его голове и теле. Он понимал свое желание овладеть Зохрой, быть рядом с ней, растворяться в ней и растворять ее в себе. Но при свете дня неустойчивость собственного рассудка не казалась такой пугающей.
Легкий бриз донес до принца ее запах. Тело его пробудилось, будто чья-то легкая рука нажала волшебный выключатель. Он повернулся, увидел ее… и сдвинул брови. До темноты еще далеко, а Зохра уже была обернута тонкой шалью, на ней были белые легинсы. Голова покрыта шарфом того же цвета. Зохра стояла перед ним как ожившая картина. Такая яркая и полная жизни. Она была сама жизнь. Олицетворение всего того, чего не было в нем.
— Айан, — позвала принцесса, будто сомневаясь, заметил ли он ее присутствие. Зохре было невдомек, что каждая клеточка организма принца уже была пропитана запахом ее кожи, вкусом ее тела.
— Ты избегаешь меня, — отозвался Айан.
Потянув за кончик шарфа, принцесса уронила его на пол. Солнце играло в ее волосах, превращая их в копну медного золота.
— Жалеешь о случившемся?
— Нет, — ответила Зохра. — И это не я избегаю тебя. Просто не бегаю за тобой, как обычно, преданной собачкой. — Она подошла к высокой двери и закрыла ее. Затем потянула узелок шали, обернувшей ее тело. Медленно-медленно она стягивала шаль, пока та с шорохом не упала на пол.
Под шалью оказался топик из самого тонкого в мире шелка. В свете окон за спиной принцессы прозрачная ткань открывала каждый дюйм ее тела. Принц сглотнул при виде кружевного лифа и впадины пупка. Картинки ночи, когда Зохра извивалась под ним в экстазе, летели в его голове, сменяя одна другую.
Обойдя стойла, принцесса остановилась возле Айана.
— Я приказала снести конюшню.
Принц поднял одну бровь. Ему определенно нравились командные нотки в ее голосе.
Зохра медленно стянула с себя легинсы. Вид ее длинных, голых, зацелованных солнцем бедер возбудил принца прежде, чем он успел осознать происходящее.
— Все равно она не используется. И лишь служит лишним воспоминанием о том, что тебе пришлось пережить, — заключила принцесса.
— Не только конюшня напоминает мне об этом, — проговорил Айан, едва повелевая мыслями. Он пожирал ее взглядом голодного хищника. И Зохра узнала этот взгляд. От вида тонких полосок ее трусиков у принца пересохло во рту. — Ты можешь разрушить конюшню, но не исцелишь меня, Зохра.
Качая головой, она подошла ближе; слабая тень улыбки играла на ее губах.
— А я не уверена, что тебе нужно исцеление, Айан. Но перед тем как конюшню снесут, я хотела бы сделать здесь кое-что.
В таком настроении она была силой, с которой приходилось считаться. Не отдавая отчета в своих действиях, принц одним шагом сократил расстояние между ними. Стоять с ней рядом и не касаться ее — сродни нежеланию дышать. Они смотрели друг на друга, они говорили друг с другом, оценивали друг друга. И вдруг принц ощутил себя окруженным теплотой. Теплоту эту порождало не его собственное желание, кипящее в венах. В этот раз Айан осознанно хотел проиграть ей. Подчиниться ее воле.
Дрожащими пальцами он коснулся лба принцессы. Зохра громко выдохнула.
— У тебя ничего не болит? — спросил Айан, зарываясь носом в ее волосы, втягивая в себя их запах. — Нигде?
Подняв подбородок, она посмотрела ему в глаза:
— Так просто меня не сломать.
Слова прозвучали как вызов, как гонг, как сигнал к действию. Нет, он сможет ее сломать. Он единственный, кто сокрушит ее неукротимый дух.
Зохра провела пальцами по подбородку принца, и он закрыл глаза. Ее прикосновения были легкими, как пух. Они разжигали в нем искры желания, светящиеся в его глазах. Сколько самообладания потребовалось Айану, чтобы воздерживаться от этого два долгих дня!
Наслаждение быть с ней сродни наркотику. Поняв, что ее муж медлит, Зохра сказала:
— Ты не откажешь мне в этом.
— Понравилось отдавать приказы, принцесса?
— Отнюдь, — ответила Зохра, проводя рукой по его шее. — Просто пользуюсь тем, что я твоя жена.
Она коснулась губами его щеки, зубами оттянула мочку его уха. Она видела, как венка на его шее запульсировала быстрее. Нежные пальцы принялись расстегивать его хлопковую рубашку. Желание билось в его животе, в брюках стало тесно.
Зохра прижала его к стене, и принц не сопротивлялся. Ему нравился вызов в ее горящих глазах. Он хотел узнать, как далеко она зайдет. Сняв рубашку с его плеч, принцесса стала целовать его грудь.
— Ты словно сталь, покрытая бархатом, — шептала она. — Пальцы так и тянутся, чтобы коснуться тебя, расцарапать тебя, оставить на тебе следы, как ты на мне.
Айан едва мог дышать.
— Сделай же это, — сказал он, удивляясь, как легко Зохра подчинила его своей власти.
Она теребила ногтем один из его сосков, а он сжал в кулаки опущенные по бокам руки. Принц не дышал, он хрипел. Кожа его стала слишком горячей, чтобы находиться в ней дольше. Зохра высунула розовый язычок и облизала его сосок. Эрекция принца стала невыносимой.
Подобно кошке, слизывающей сливки, принцесса покрывала грудь и живот Айана мягкими, влажными поцелуями. Его мышцы стягивались в такой тугой узел, что принц практически чувствовал боль. Но он не поднимал рук, как ему ни хотелось запустить их ей в волосы. Закрыв глаза, принц прижался затылком к стене. Чтобы сдержаться, не нужно представлять ее влажный рот там, внизу. Он чувствовал, как ее пальцы расстегнули пуговицу. Затем поползла вниз молния.
Кровь кипела в венах Айана, мышцы горели от напряжения. Он разжал пальцы и вцепился ей в волосы.
— Остановись, Зохра, — сказал он, и в голосе его было больше мольбы, чем приказа.
Но принцесса опустилась на колени и посмотрела ему в глаза. Сколько похоти было в ее взгляде!
— Помнишь, ты сделал мне подарок, Айан?
Он кивнул, пытаясь сглотнуть слюну. Но рот его был абсолютно сухим.
— Наверное, и невеста должна сделать подарок жениху, — сказала Зохра. Как соблазнительно звучал ее голос, сколько искушения было в нем! — Я хочу, чтобы в следующий раз, когда ты вспомнишь эту конюшню, единственным твоим воспоминанием была я. Стоящая перед тобой на коленях. Доставляющая тебе оральное наслаждение.
Возбуждение принца достигло верхней точки.
— Тебе не обязательно это делать, Зохра.
— Но я хочу. Так же как ты хотел изучить и отведать на вкус всю меня.
Он не сможет забыть эту похотливую, полную страсти улыбку. Именно с ней Зохра стянула с принца брюки и трусы-боксеры, высвободив на волю его стальную эрекцию.
