Мэйсон прижал руки в перчатках ко рту, напряженно думая.
– Из окна нас при таком освещении никто бы не увидел. Нас не засекли. Ничего страшного не произошло.
– Значит, пошли в обход, – предложил Шон. – Сделаем небольшой крюк, если надо.
– А если дом пуст? – попыталась урезонить его я. – Если трубы не замерзли, там будет вода. Возможно, еда и другие припасы. Наполним здесь канистры, и не придется сворачивать к озеру, о котором я говорила. Сэкономим кучу времени.
Мэйсон изучающе посмотрел на меня:
– Предлагаешь обчистить дом?
– Мы не дотянем до шоссе с тем, что у нас есть. Нужно пополнить запасы. Особенно воды.
– Посмотри вокруг. – Шон поддал снег ногой. – У тебя бесконечный источник воды.
– Минус один, – коротко бросил Мэйсон. – Как мы будем растапливать снег? Бритт права. В доме должен быть водопровод.
– Мне это не нравится, – настаивал Шон, упрямо складывая руки на груди. – Мы договорились: никаких людей. Заходить в дом слишком рискованно.
– Я пойду, – предложила я. – Загляну в окно. Я не убегу – хотела бы, давно бы сбежала. Да и куда мне идти?
– Если кому и идти, то мне, – заявил Шон. – Я при пушке.
Услышав это, я тихонько втянула воздух в легкие. Интересно, а у рейнджера пистолет есть? Я не знала, но надеялась, что знаю, что делаю. Надеялась, что когда все будет кончено, я по-прежнему буду считать, что прийти сюда было верным решением.
Мэйсон кивнул, соглашаясь:
– Посмотрим, что ты сможешь найти.
С пистолетом в руке Шон, пригнувшись, побежал вниз к темной спящей хижине, крошечной среди могучих деревьев, верхушки которых, казалось, щекочут небо.
– Он скоро вернется, – произнес Мэйсон, словно это могло меня утешить.
– Когда ты расскажешь мне, от кого вы убегаете и почему? – спросила я, как только мы остались одни.
Он едва взглянул на меня. Я не могла понять, что стояло за его молчанием: высокомерие или осторожность. Он выглядел тем, кто взвешивает каждое слово, каждое движение. Осторожность, – решила я. Ему есть что скрывать.
– От полиции, ясное дело. И хватит прикидываться, будто не понимаешь, о чем я. Вы что-то натворили. А теперь только делаете себе хуже, похитив меня.
– Думаешь, отец знает, что ты не доехала до места? – спросил он, меняя тему. – Тебя не просили отзвониться, как приедешь?
– Я обещала позвонить, – признала я, недоумевая, к чему парень клонит.
– Твой отец не доберется сюда в такую погоду, а даже если сумеет, не будет знать, где тебя искать. Но, как думаешь, он уже позвонил в администрацию парка и сказал им, что ты не добралась до дома? Или он правда считает тебя способной самой выбираться из трудностей?
Я осторожно посмотрела на него.
– Шону я говорила, что папа верит в меня, но тебе – нет. Ты что, подслушивал нас на кухне?
– Конечно, я слушал, – ответил он, затушевывая мое смущение нарочитым раздражением.
– Зачем?
– Хотел знать, что ты расскажешь Шону.
– Зачем?
Мэйсон долго рассматривал меня оценивающим взглядом, но так и не ответил.
– Ты шпионил за мной… или за Шоном? Вы с ним вообще-то друзья? – вырвался у меня внезапно вопрос, потому что я давно уже чувствовала странное напряжение между парнями. Может, они и не были друзьями. Но тогда почему держатся вместе? Одно я знала наверняка: Шона я боялась куда больше. Ему бы я ни за что не посмела задавать таких вопросов, даже тон такой себе бы не позволила.
– С чего ты взяла, что нет? – спросил он в своей резкой раздраженной манере.
– Он врал тебе. Сказал, будто я пыталась повеситься, но на самом деле сам оставил синяки у меня на шее.
По полному отсутствию удивления на его лице я поняла: Мэйсон с самого начала обо всем догадался.
– Он что, боялся того, что ты с ним можешь сделать? Знал, что не хочешь, чтобы мне причиняли боль? И поэтому лгал?
– Ты действительно думаешь, что я помешал бы ему мучить тебя?! – взвился Мэйсон. – С чего бы?
Я отпрянула от гневного презрения, загоревшегося в его глазах.
– Все вы, девчонки, одинаковые, – пробормотал он с отвращением.
– В каком смысле?
– Ты думаешь, я тебя спасу. – Парень произнес это обвиняющим тоном, но с горечью. Наши взгляды встретились, и даже в холодном розовеющем утреннем свете я не могла не заметить боль, бурлившую в глубине его глаз.
В горле защипало. Казалось, во мне сломался последний кусочек надежды. Он не поможет мне. Я ошибалась на его счет. Он не был лучше. И ничего хорошего ждать не приходилось.
Хотелось с возмущением отвернуться от него, показать, что со мной нельзя обращаться так, но я не могла позволить себе впустую тратить время, пока мы одни. Не обращая внимания на вспышку отчаяния, я сосредоточилась на вопросах, которые должна была задать:
– Зачем ты солгал насчет инсулина Корби?
– Чтобы прикрыть тебя. Шон узнал бы, что ты провела его. Как, по-твоему, он бы это воспринял? Пораскинь мозгами, Бритт. Мне нужно, чтобы ты вывела меня из этих гор. Мертвая ты бесполезна.
– То есть ты солгал ради себя самого.
– Я понял, что́ ты обо мне думаешь: считаешь, я буду тебя защищать. Думаешь, когда дойдет до выбора, я поступлю правильно. Я не такой, как Шон, но и не добрый малый. – Мэйсон отвернулся от меня, глядя в пространство надрывным непредсказуемым взглядом человека, которого преследуют призраки прошлого. Внутри растекался тревожный холодок: я начинала верить, что он может оказаться опаснее своего дружка. Что он тянет время, играя по правилам своего спутника, пока не придет его черед…
Хруст снега предупредил нас о возвращении Шона. Я дернулась, обернувшись, глаза тут же стрельнули в сторону зажатого в руке пистолета. Он не воспользовался им – я бы услышала выстрел. Но то, как парень держал его: свободно, уверенно, – заставило меня окаменеть.
Шон ухмыльнулся:
– Все чисто. Похоже, это база рейнджеров парка. Пустует уже несколько дней.
Надежда, за которую я так отчаянно цеплялась, сдулась, словно проколотый шарик. Пустует? Несколько дней? Хотелось рухнуть на колени в снег и зарыдать.
– И более того: там есть чем поживиться. Консервы, постель и сухие дрова под брезентом за домом, – продолжил Шон с жадным блеском в глазах.
Я почувствовала, как напряжение отпускает Мэйсона:
– Тогда подзаправимся здесь и отдохнем пару часиков.
Мы пошли к домику. В дверях Шон продемонстрировал нам, как попал внутрь, с довольным видом помахав ключом.
– Нашел это под ковриком, – объяснил он. – Вот доверчивые дурни!
