Наши внутренние конфликты – часто конфликты критериев. Вы можете сказать: «Я хочу новый дом с видом на океан, но я должен откладывать деньги на пенсию». В итоге вы покупаете дом и начинаете беспокоиться о будущем. В отличие от конфликтов убеждений, систем верований или каких-то аспектов нашей идентичности, которые диссоциированы друг от друга, критерии организованы в виде иерархии. О критериях мы подробнее поговорим в главе 6.
Личностная трансформация и резкие перемены в жизни
Личностная трансформация и резкие перемены в жизни также могут создать конфликт. Например, человек, которого я назову Джорджем, работал в компании «X» вместе с отцом и дядьями. Они были верными сторонниками профсоюза, не доверяли руководству компании и следовали традиционным ценностям «синих воротничков». Идентичность Джорджа во многом была основана на ценностях и нормах поведения членов его семьи, которые он наблюдал с детства. Когда его неожиданно перевели на высокооплачиваемую должность менеджера, «белого воротничка», он столкнулся с целой серией внутренних конфликтов.
Он спросил себя: «Значит ли это, что я не такой, как мой отец, или что я лучше его? Стану ли я теперь “яппи”, приняв новые ценности и отказавшись от старых убеждений и ценностей? Стану ли я, благодаря собственному успеху, одним из тех, кого я и моя семья всегда критиковали и ненавидели?» Эта перемена в жизни Джорджа создала конфликт убеждений, хотя в нашей культуре повышение по службе считается «успехом».
Личностная трансформация важна не содержанием изменений, а тем, кто мы и что мы. В 1982 году, когда я работал со своей матерью, помогая ей исцелиться, в ее жизни очень многое менялось. Мы обнаружили, что у нее был мощный конфликт между тем, чтобы быть матерью и оставаться при этом независимой личностью, которая заботится о себе. Она говорила: «Очень важно, что я забочусь о других людях, но сейчас у меня, наконец, есть время, чтобы делать что-то только для себя. Мне нужен отпуск от всех этих стрессов». А потом добавляла: «Может быть, я эгоистка, потому что думаю обо всех этих вещах, которые хочу делать только для себя». Она переключалась между двумя этими системами верований, часто в одном и том же предложении, не осознавая, что это два противоречивых сообщения.
Я попросил ее представить себе каждый аспект самой себя. Одна «часть», «идентичность матери», сначала была похожа на старуху. Она была уставшей, хотела отдохнуть, но все время заботилась о других людях. Она представляла собой одну из миссий в ее жизни. Другая часть была намного менее развитой. Она была похожа на «любительницу модных курортов», в яркой одежде, непохожую на нее. Эта «часть»: говорила: «Выброси из головы все эти “материнские” дела, другие люди так от тебя зависят, что ты не можешь просто расслабиться и позаботиться о себе».
Эти две части определенно представляли разные способы бытия и не нравились друг другу. Эти различия проявлялись в асимметрии ее невербального поведения, когда она говорила о желательном результате. «Асимметрия» выражалась в том, что она жестикулировала правой рукой, когда говорила о своей «материнской части», и левой рукой, когда говорила о «части», которая хотела, чтобы она заботилась о себе. Ее жесты не соответствовали друг другу, ее руки двигались по-разному. Эти конфликты охватывали все области ее жизни, в том числе и желание жить. Этот конфликт стал таким мощным и обширным, что когда она думала о смерти, то испытывала покой.
Ее мать и сестра умерли от рака груди. Когда мы обсуждали возможность ее выздоровления, она чувствовала себя виноватой. Она оглядывалась назад и говорила: «Они были для меня примером. Кто я такая, чтобы быть лучше их?» Тогда я просил ее отодвинуть этот пример в сторону, представить себе будущее, увидеть свою дочь (мою сестру), посмотреть на нее и на то, что может случиться с ней. Это оказало на нее очень сильное влияние. Думая о дочери, она не хотела, чтобы та заболела раком груди только потому, что мать была для нее примером. Это помогло провести реимпринтинг некоторых старых убеждений моей матери, связанных с ролевым моделированием в этой ситуации.
Подводя итоги: даже после того, как вы успешно провели реимпринтинг какой-то части своей личной истории, вам придется еще устранить неконгруэнтность. Часто после реимпринтинга внутри нас остаются «две части». Это могут быть два убеждения или два аспекта нашей идентичности, которые несовместимы друг с другом. Это уже не имеет отношения к прошлому; здесь нужно создать новую идентичность, в настоящем и будущем.
Идентификация конфликтов
Работая с клиентом, у которого есть конфликтующие убеждения, вы будете часто наблюдать асимметрию в положении тела. Это более заметный признак, чем изменения цвета кожи или другие минимальные физиологические ключи, и его обычно легко заметить. Вы знаете, что имеете дело с двумя диссоциированными «частями», если человек жестикулирует левой рукой, обсуждая один аспект проблемы, и правой руки, обсуждая ее другой аспект. Интересно отметить, что у правой руки (связанной с левым полушарием мозга у большинства правшей с нормальной организацией глазных ключей доступа) часто есть намерения, связанные с отношениями и личным достоинством, в контексте, где присутствуют другие люди. Левая рука (связанная с функциями правого полушария мозга) чаще отражает желание быть самим собой и жить богатой, полной жизнью. Такой конфликт можно определить как различие между «ориентацией на других» и «ориентацией на себя».
