Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
– Поднимайся наверх, милый, – сказала Джеку сожительница. – Ты с работы устал, наверное. Я тебе славную чашку чаю заварю.
Встав, Джек снял с себя хомут и, все еще тяжело дыша, отдал его Эндерби.
– Ты сегодня получил по заслугам, – сказал он. – Я не из мстительных придурков, Эндерби. Что честно, то честно, вот на чем я стою и падаю. – Он прошелся одежной щеткой с вешалки по своему пальто тускло-сливового цвета. – Больше так не делай, вот и весь тебе мой на сегодня сказ, и пусть это послужит тебе уроком.
Успокаивая, сожительница обняла его и повела наверх. Измученный Эндерби ушел к себе, неся стульчак от унитаза, точно венок победителя. Он очень, очень давно не прилагал таких физических усилий. По меньшей мере час он лежал на полу в гостиной, размышляя, какой грязный тут ковер. Под диваном валялись грецкие орехи и обрывки бумаги. Он лежал, пока часы на городской ратуше вдалеке в холодке январского вечера не пробили семь. Уехать сегодня надежды не было.
Когда он почувствовал себя лучше, то встал с пола и пошел на кухню осмотреть содержимое буфета. Не было смысла – и места – везти с собой полупустые банки и куски сала в бумаге, картошку, ломаные спагетти, горчицу. Достав самую большую кастрюлю миссис Мельдам, он приготовил рагу из мясного паштета, бульонных кубиков, спагетти, оливкового масла, картошки в мундире (с грязной кожурой и всем прочим), маринованного лука, огрызков сыра, хлебных корок, застывшего жира, половинки мясного пирога, сладких пикулей, маргарина и молотых семян сельдерея с солью. В недрах у дальней стенки быстро пустеющего буфета он нашел забытый скелетик куренка, подарок от Арри, – отличное дополнение к трапезе. Оставив рагу булькать на плите, рачительный Эндерби вернулся к разбору и упаковке бумаг.
2
Изнуренный дракой, сборами и коловращением вкусов в рагу, Эндерби на следующее утро проспал дольше, чем собирался. Работа по уборке и сбору вещей была не закончена. Оба чемодана были забиты до отказа, но оставалось еще множество рукописей, которые следовало связать и разместить в надежном месте. Зевающий, помятый, с торчащими во все стороны волосами, заварил из оставшейся полпачки чай и остатки кофе. Забирая от двери молоко, он оставил молочнику прощальную записку, несколько пустых бутылок и чек на предъявителя на пять шиллингов и четыре пенса. Потом выпил одну чашку чаю, а остальное спустил в унитаз – с чувством выполненного долга, какое всегда испытывал, когда знал, что использовал то, что другой, вероятно, растратил бы попусту. Потом он разогрел остатки вчерашнего рагу и опять-таки испытал удовлетворение, когда под кастрюлей внезапно погас газ. И тут ничего не растрачено. Он включил все обогреватели в квартире, съел завтрак, выпил кофе, покурил. После в рубашке и подштанниках (в них он спал, поскольку уже упаковал пижаму) опорожнил мусор из картонной коробки в бак у задней двери. (На улице солнечно, промозглый холод кусается, в вышине вопят чайки.) Саму коробку он выскоблил номером «Фем» (оказалось, непросто вычистить из углов заплесневелые и разлагающиеся картофельные очистки и разбросанные тут и там иероглифы чаинок), застелил ее страницами из того же журнала и плотно набил пригоршнями стихов из ванны, прикрыв сверху журнальными страницами, а после перевязал коробку старыми подтяжками и длинной узловатой цепью, которую соорудил из случайных кусков веревки, какие нашлись в углу под раковиной. Он помыл все тарелки холодной (в силу необходимости) водой и убрал их по местам. Потом холодной же водой мучительно побрился, быстро помылся и облачился в свое повседневное рабочее одеяние, но с с вельветовыми брюками и галстуком. Половина двенадцатого. Скоро, подумал он, можно будет уйти. Ах да, ключи, конечно! Он вышел в коридор, где обнаружил, что кто-то, скорее всего Джек, поставил на место упавшую вешалку, и положил ключи в ящик для перчаток. На конверте, адресованном давным-давно выбывшей миссис Артур Порсерой (на штемпеле дата 8.06.51), он написал чернильным карандашом «КЛЮЧИ ЭНДЕРБИ» и прислонил импровизированную записку к зеркалу. Пока он этим занимался, открылась входная дверь. Внутрь заглянул мужчина. Незнакомец будто бы играл в замысловатую игру – искал кого-то повсюду, только не там, где этот кто-то стоит. Его печальный взгляд обшарил весь коридор и потом вдруг нашел Эндерби. Кивнув, он невесело улыбнулся, словно скромно поздравлял себя с успехом и сказал:
– Я случайно не к тому, кого зовут Эндерби, обращаюсь?
Эндерби поклонился.
– Могу я иметь удовольствие переговорить с вами? – спросил мужчина и добавил: – По вопросу поэзии.
У него был жиденький голос Урии Хипа. Роста он был ниже среднего, имел длинное лицо и пушок беловатых волос, одет был в дождевик, а лет ему было приблизительно как самому Эндерби.
– Вы от кого? – резко спросил Эндерби.
– От кого? – переспросил человечек. – Ни от кого, кроме меня самого. А я зовусь Уолпол. И пришел к вам по вопросу поэзии. Тут в коридоре холодно, – добавил он.
Эндерби повел его в квартиру.
Уолпол потянул носом теплый сухой воздух, отголосок кислого запаха вчерашнего рагу, поднятую пыль и только потом заметил собранный багаж Эндерби.
– Уезжаете, да? – спросил он. – Так я едва-едва успел вас застать, правда?
– Мне надо на поезд, – ответил Эндерби. – Уже пора выходить. Вы?..
– О, я быстро, – отозвался Уолпол. – Очень быстро. А хочу я сказать вот что. Я не позволю вам писать стихи моей жене.
Перед глазами Эндерби замаячила, но тут же поблекла совершенно невероятная химера.
– Я ни чьей жене стихов не пишу, – улыбнулся он.
Уолпол достал из кармана дождевика тщательно сложенную стопку разглаженных листов.
– Вот эти стихи, – сказал он. – Посмотрите внимательно, а потом скажите, вы это написали или не вы.
Эндерби наспех посмотрел. Его почерк. Стихи к Тельме.
– Да, я их написал, – признал он, – но не ради себя. Я написал их по просьбе одного человека. По правде сказать, его можно назвать клиентом. Понимаете, я поэт по профессии.
– Если это профессия, – совершенно серьезно ответил Уолпол, – то у нее, наверное, есть правила, так сказать, профессиональной этики? Но важнее другое, профсоюз у поэтов есть?
Эндерби внезапно понял, что впутан в дело о супружеской измене.
– Понятно, понятно, – сказал он, проигнорировав вопросы Уолпола. – Мне правда очень и очень жаль, что так вышло. Я ничего про это не знал. Я еще невиннее Арри. Мне просто никогда не приходило в голову… И Арри, надо думать, не приходило… что Тельма замужняя женщина.
– Миссис Уолпол, – тавтологически произнес Уолпол, – моя жена. Она может зваться или не зваться Тельмой, согласно тому, на смене она или нет. В настоящий момент она не на службе. И как раз в случае с означенным Гарри, – он педантично подчеркнул звук «Г», – вы выступаете лицемером и лжецом, уж простите мне такие слова. – Уолпол поднял руку, словно приносил клятву. – А эти слова я употребляю как ссылку на условности, каких вы, подобно всякому бюрджоа, вероятно, придерживаетесь. Для меня, так сказать, они истинного значения не имеют, будучи пережитками бюрджоазной морали.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
