«Если уж сподобились выставить за мной наружное наблюдение при хронической нехватке людей и средств, — думал еще утром Нертов, — то не завтрашнее, так послезавтрашнее утро придется встречать за решеткой». А это допустить нельзя, поэтому он решил, пока не поздно, отработать как можно больше из намеченного плана, тем более, если в каком-нибудь кабинете и решалась личная судьба подозреваемого в убийстве, то об этом пока могут не знать в остальных.
«Значит, надо, пока не поздно, переговорить с расковскими оперативниками — вдруг подкинут какую-нибудь толковую информацию», — с этой мыслью Алексей вышел из дома и направился к своей «девятке».
Он решил, что если уж квартиру не удосужились оборудовать «ушами», то и радиомаяк на его «Жигули» вряд ли повесили. «Поэтому можно попытаться уйти в городе от наблюдения. Только аккуратно, чтобы ничего не почуяли», — рассуждал Нертов, прогревая холодный движок и посматривая через зеркало заднего вида на припарковавшуюся на улице машину «наружки». Невзрачная на вид «пятерка» могла, конечно, скрывать под своим капотом форсированный движок и быть вообще «наворочена» невесть каким образом, но подозреваемый рассудил, что из нее все равно «мерс» не сделать, а его «девятка» в городских условиях не должна уступить машине наблюдения.
И действительно, через несколько кварталов Алексею удалось оторваться от преследователей, которые, чтобы не «засветиться», вынуждены были следовать на расстоянии, пропустив между собой и «объектом» несколько других машин. На оживленном перекрестке Нертов не стал тормозить на желтый свет, что вовсе не удивительно для обычного водителя, а «наружка» уже не успела, так как на тот же желтый по перпендикулярной улице с двух сторон навстречу друг другу помчались такие же вечно торопящиеся легковушки, надежно перекрыв дорогу преследователям.
Все-таки, не желая рисковать, от своей машины «объект» избавился, оставив ее уныло коротать досуг на улице, а сам направился к ближайшему метро. В подземке он еще несколько раз на всякий случай проверился, но наблюдения не обнаружил и, наконец, выбравшись на поверхность, пошагал в сторону отдела милиции, где еще недавно служил Леонид Павлович…
Запершись в кабинете, один из бывших подчиненных Раскова, с которым тот некогда познакомил Нертова, поминал покойного и разговаривал на обычные для подобных кабинетов темы. Алексей честно рассказал оперативнику, что по просьбе жены Палыча пытается параллельно искать выходы на его убийц, и встретил полное понимание.
Опер сетовал, что сначала, действительно, весь райотдел, как говорится, «стоял на ушах», задействовали «волкодавов» из главка, но потом навалилась куча других проблем и…
— В общем, сам понимаешь, мы, конечно, работаем, но пока глухо, — оперативник вздохнул и, кажется, о чем-то задумался. — Слушай, Прокурор, у тебя же это единственное дело?
— Единственное, — честно кивнул Алексей, — и я должен найти убийц. Только «выходов» у меня маловато.
— Хорошо, — прищурился опер, — один «выход» я тебе дам. Его никто не отрабатывает. Только с условием: если что накопаешь — всю информацию мне лично сольешь. А повезет — брать вместе будем. Я с Палычем еще в «шмоньке» начинал. Только вот он стал начальником… Вернее, был…
Информация, данная оперативником, оказалась интересной. Конечно, этот «выход» мог оказаться тупиком, но, с другой стороны, это был шанс. Суть рассказа сводилась к тому, что у Раскова с давних пор был очень перспективный «барабан». Причем, перспективный настолько, что осторожный Палыч даже не завел на него дела. Как удалось Раскову завербовать этого человека — было неизвестно, но очевидно, что работал тот на начальника ОУР уже не первый год.
По словам опера, несколько лет назад Расков, тогда еще тоже обыкновенный оперативник, в середине рабочего дня отдал бывшему однокашнику запечатанный конверт и попросил вскрыть его в случае, если не вернется на службу до восемнадцати ноль-ноль. Однокашник удивился, но не стал задавать лишних вопросов и, когда Палыч не появился к назначенному времени, конверт вскрыл. Там лежал рапорт Раскова, в котором значились адрес и паспортные данные «барабана», а также изложение обстоятельств, в связи с которыми Леонид Павлович пошел на свидание (якобы агент обещал лично показать некое место-закладку, служившее почтовым ящиком для наркодиллеров).
Однокашник Раскова только хотел, прихватив пару оперов, рвануть к указанному адресу, спасать коллегу, но тут в кабинет ввалился сам Палыч. Он молча забрал свой рапорт, сжег его в пепельнице и велел другу забыть о прочитанном.
На протяжении последующих лет Расков еще несколько раз, но уже устно, предупреждал однокашника, что отправляется на встречу с человеком, чей адрес был указан в сожженном рапорте, но предупреждал, чтобы этот адрес не назывался никому, особенно начальству.
— Я понимаю, он страховал своего человека. Значит, были для того причины. Но последний раз, — рассказал оперативник, — Палыч был на встрече за день до смерти. Я попытался потом осторожно навести справки о его «барабане» (думал, может, он мне «по наследству» сгодится). Но его и след простыл. Нет человека. Более того, у него осталась взрослая дочь, которая уже подала заяву на розыск папаши. Так что, Прокурор, действуй, но чувствую: ты в большое дерьмо влезть можешь. Я бы тоже в него забрался ради Палыча, но повторяю, не сейчас, а если что прояснится — раз Расков так прикрывал от наших своего человека, значит, там могут быть любые завязки, и любой опер может все испортить. А тебе начать сподручнее, какая бы игра не шла — тебя пока (!) в расчет, очевидно, не берут. Впрочем, боюсь, вместо человека ты в лучшем случае обнаружишь «жмурика». Такие времена…
Алексей не стал рассказывать оперативнику, что именно его-то, Нертова, как раз в расчет и взяли, а лишь поблагодарил за информацию и, распрощавшись, отправился отрабатывать полученную информацию.
* * *
Ребята из сыскного агентства начали спешно «пробивать» по разным каналам полученные от расковского однокашника сведения, и этого времени вполне должно было хватить для очередной прогулки с ротвейлершой Машей, чем Нертов и воспользовался к ее радости.
Отправившись в Таврический сад, Алексей с удивлением отметил, что не замечает вездесущей «наружки». То ли она начала аккуратнее работать, то ли занялась более перспективными делами, но в данной ситуации это было неважно — в прогулке ничего интересного для посторонних глаз не было. Гораздо неприятнее было столкнуться в парке с местным участковым, которому бы пришло в голову улучшить показатели в работе путем выявления «бесповодочных» животных. Впрочем, очевидно, у блюстителей порядка тоже были более важные проблемы, чем отлов собачьих хозяев. Поэтому, Мэй безнаказанно трусила по парку неподалеку от своего попечителя.
Задумавшись, Нертов не обращал внимания на собаку и вынужден был заметить ее, только когда пятидесятикилограммовая тушка с разгона ударила его сзади под колени, радостно пробежав дальше под запоздалое «Ё-ё!..» падающего в дорожную пыль Алексея.
Ну, конечно же, Маша умудрилась познакомиться с очередным «мальчиком», которого хозяин вывел на прогулку в парк. «Мальчик» был килограмм на десять-пятнадцать потяжелее Мэй, но находился тоже в игривом настроении, а потому позволил себе слегка наступить на упавшего Нертова и радостно запрыгать вокруг него, совершенно забыв про новую подружку.
