Книга Подмененный - Алексей Калугин

Жесткие струи холодного косого дождя хлестали по лицу, словно прутья кустов, отведенные в сторону, а затем отпущенные рукой идущего впереди человека.

Дейл провел ладонью по мокрому лицу и поправил на плече широкий ремень из эрзац-кожи, на котором висел зажатый под локтем автомат. Накинутый на голову капюшон пластикового армейского плаща резко сужал поле зрения. Но зато влагу он не пропускал. Впрочем, так же, как и воздух. Плащ, застегнутый на все пуговицы, быстро превращался в подобие миниатюрного парника. Душно, жарко, а все лучше, чем мокнуть под дождем.

Дейл сидел на корточках среди придорожных кустов, пристально всматриваясь в уходящий за горизонт серый, разбитый гусеницами танков и раскисший под дождем проселок. Если бы не дождь, то человека, идущего по дороге, можно бы было заприметить издалека. А так уже на расстоянии метров тридцати все тонуло в потоках нескончаемого ливня.

Отведя в сторону край рукава, Дейл посмотрел на часы. Человек, которого он ждал, опаздывал уже почти на двадцать минут. Оставалось надеяться на то, что его задержали дождь и дорога, превратившаяся в болото.

У сержанта Апстрака был недельный отпуск. Сослуживцам он заявил, что намеревается провести его в Сабате.

От гарнизона, в котором стояли «Кейзи», до Сабата было пять часов езды на мотоцикле, который Апстрак выпросил у начальника машинного парка, пообещав ему за это две бутылки сорокаградусной и свежие журналы с кинокрасотками. Мотоцикл числился в ремонте, хотя давно уже был в полной исправности – у ремонтников всегда имелись в резерве две-три машины, о которых не было известно никому из командного состава части.

Для начала Дейл и в самом деле отправился в Сабат. Дождь тогда еще не зарядил по-настоящему, и дорога была в порядке. Движение по ней тормозили только патрули, встречавшиеся с такой регулярностью, что по ним можно было определять пройденное расстояние. Каждые пять километров – патруль.

Побродив пару дней по городу и закупив все, что обещал привезти приятелям, Дейл снова сел на мотоцикл и отправился в направлении Красных холмов. Дождь сейчас был, как никогда, кстати – патруль встретился ему только однажды, а мотоциклетных разъездов на дороге вообще не наблюдалось – она была в таком ужасном состоянии, что большую часть пути приходилось ехать по уложенным вдоль обочины Бог знает для каких целей бетонным плитам.

Когда впереди показалась красная башня насосной станции, Дейл свернул с дороги. Закатив мотоцикл подальше в кусты, он вернулся к дороге, присел на корточки и приготовился ждать. Он не знал в лицо человека, с которым должен был встретиться, поскольку договаривался о встрече через третьих лиц. Но он был уверен, что тот, кого он ждал, непременно придет.

Его звали Вайм Гортин. О его существовании Дейл узнал по чистой случайности. Четыре месяца назад, приехав в Сабат по служебной необходимости, он, как обычно, зашел на барахолку, чтобы прикупить то, о чем просили оставшиеся в части ребята: мыло, папиросы, зажигалки, карандаши, писчую бумагу и прочую мелочовку. При виде сержанта торговцы вынимали из-под полы свой лучший товар – военные расплачивались купонами, по которым в спецраспределителях можно было получить дефицитные продукты питания.

Папирос Дейл закупал много, поэтому пожилая торговка, закутанная в драный серый платок, уложила их ему в три больших кулька, свернутые из грубой оберточной бумаги.

Уже в части, раздавая папиросы, Дейл обратил внимание на то, что на бумаге, в которую они были завернуты, что-то написано. Ради любопытства он начал разбирать небрежные каракули и вскоре уже не мог оторваться. Это были всего лишь наскоро записанные фрагменты чьих-то обрывочных суждений, но даже в них чувствовалась глубина и сила мысли, стоящая за словами, нацарапанными на помятой бумаге.

Вне всяких сомнений, это были отрывки из какого-то неизвестного Дейлу философского трактата, открывающего совершенно новый взгляд на основные проблемы космогонии, связанные с рождением Вселенной и местом, отведенным в ней для человека.

Но в руках у Дейла были всего лишь обрывки, дающие только самое общее представление о том, что мог бы представлять собой законченный текст.

Восторг и ужас одновременно захлестнули душу и разум Дейла. Он ликовал по поводу того, что родился все-таки человек, которому могли прийти в голову подобные идеи, и содрогался от страха при мысли о том, что этого человека, возможно, уже нет в живых и три мятых листа, которые он держит в руках, единственное наследие неизвестного гения. В порыве нетерпения Дейл готов был немедленно сорваться с места и снова ехать в Сабат, на барахолку, чтобы найти там торговку папиросами и выяснить, как попали к ней эти листы.

Его удержала на месте только привычка к строгой самодисциплине, выработанная долгими годами работы в Статусе. Он должен был выполнять свою работу. А то, что он хотел разузнать, мог гораздо быстрее и осторожнее выяснить агент Статуса, постоянно работающий в столице.

Воспользовавшись имплантированным нейрочипом телепатической связи, Дейл связался со Статусом и передал свою просьбу. Объяснять подробно, для чего ему понадобился человек, в рукописи которого торговка с сабатской барахолки заворачивала папиросы, Дейл не стал. Во-первых, от агента категории «3Х» подобных объяснений не требовалось – если он о чем-то просил, следовательно, в этом был определенный смысл, и просьбу агента, какой бы бессмысленной на первый взгляд она ни казалась, надлежало выполнить без промедления. Дейлу и самому пару раз доводилось выполнять полученные из Статуса задания, непонятные ему и не имевшие прямого отношения к его собственной работе. А во-вторых, Дейл все же опасался того, что мог переоценить умственный потенциал человека, которого пытался отыскать. Ведь он мог судить о нем всего лишь по нескольким коротким отрывкам. И если вдруг окажется, что дело, затеянное им, вовсе того не стоило…

Сидя под кустом, Дейл передернул плечами, чтобы стряхнуть собравшуюся в складках плаща воду…

Ответа из Статуса пришлось ждать три дня.

Встреча с курьером всегда происходила как бы случайно. Вот и на этот раз Дейл просто шел по своим делам вдоль ограждения ремзоны, когда услышал за спиной раздраженное рычание мотора приближающегося мотоцикла. Дейл остановился и с любопытством посмотрел назад. Его догонял военный, едущий на старом, перемазанном старой засохшей грязью мотоцикле, которым он к тому же еще и не слишком умело управлял. На нем была не обычная полевая форма, а штабной френч, также изрядно пострадавший за время пути. На голову штабиста был надет яйцеобразный шлем с затемненным забралом, закрывающим половину лица.