— Сэр, вам известно, что такое лжесвидетельство?
Свидетель сбился и явно испугался.
Судья помог ему:
— Лжесвидетельство, мистер Грин, это когда свидетель лжет под присягой. Лжет, поклявшись говорить правду, и только правду. Вам понятно?
— Ну, да.
— А что вам известно о наказании за лжесвидетельство в нашем штате?
— Ничего не известно.
— Мне почему-то так и показалось. Наказание, если я решу его наложить, — до года тюрьмы. Ваша адвокат вас предупредила?
— Нет, сэр.
— Почему-то именно так я и думал. Можете сесть.
От этого короткого диалога на вторую половину зала будто повеяло холодом. Ларри Сэмсон, Уиллис Киф и Лестер Грин нервно переглянулись. Мисс Кэффри вдруг углубилась в свои записи.
Мистер Бун наклонился к Тео и тихо сказал:
— Они сядут.
Пес услышал это и навострил уши.
— Вызывайте следующего свидетеля, мисс Кэффри, — велел судья Йек.
— Мистер Джино Гордон.
У Джино Гордона явно пропало желание свидетельствовать. Он с трудом поднялся со стула, с огромным трудом прошел несколько шагов до свидетельского кресла и нехотя в него опустился. Казалось, больше всего он хотел сбежать из зала суда.
— Клянетесь говорить правду, и только правду? — спросил судья Йек.
— Ну…
— Да или нет, мистер Гордон?
— Ну, да, клянусь.
— Прежде чем вы начнете, позвольте узнать, известно ли вам, что такое лжесвидетельство? — Саркастический тон судьи не оставлял сомнений в том, что он уверен — Гордон сейчас заведет ту же шарманку, что и остальная компания.
— Да, ваша честь… — Голос Гордона предательски дрогнул.
— И вы отдаете себе отчет, что за лжесвидетельство можете сесть в тюрьму?
Прежде чем Гордон ответил, мисс Кэффри раздраженно вмешалась:
— Ваша честь, он же еще ничего не сказал!
— Знаю, — отмахнулся судья. — Я его предупредил. Продолжайте.
— Мистер Гордон, — сказала адвокат, — расскажите суду, что произошло.
Джино Гордона вдруг будто парализовало — только желваки играли на щеках. Лицо свело болезненной растерянной гримасой. Джино пытался говорить, но слова не выходили. Он гневно посмотрел на мисс Кэффри, которая увлеченно копалась в портфеле.
Если он солжет, его посадят. Скажет правду — приговорят его дружка Ларри, а самого Джино уволят с работы. Наконец он промямлил:
— Знаете, судья, мне нечего сказать.
— Но трое ваших товарищей утверждают, что вы были с ними, — с готовностью возразил судья Йек. — Вы же не могли все пропустить! Вы сейчас с нами откровенны?
— Тут такое дело… Я не хочу давать показания.
— Вы умный человек, мистер Гордон. Можете вернуться на свое место.
В зал вошли еще двое помощников шерифа и уселись на свободные стулья.
— У вас еще есть свидетели, мисс Кэффри?
— Нет, ваша честь.
— А у вас, миссис Бун?
— Да, ваша честь, мы хотели бы пригласить доктора Нейла Коля, ветеринара, который лечил нашего пса.
Доктор Коль был приведен к присяге. Миссис Бун попросила его описать полученные собакой травмы. Медленно и очень подробно ветеринар рассказал, что пес получил множество ударов по макушке, боковым частям головы и затылку, а также два удара по спине. И, разумеется, упомянул сломанную переднюю лапу.
— Вы слышали свидетелей, доктор Коль, — сказала миссис Бун. — Ответьте нам, что стало причиной травм — многочисленные удары деревянной палкой или резиновые шины велосипеда?
— Возражаю, — вмешалась мисс Кэффри.
— Отклоняется. Отвечайте, пожалуйста.
Ветеринар улыбнулся, глубоко вздохнул и ответил:
— Абсурдно утверждать, что этого пса переехали велосипедом. Его долго били тупым орудием.
Судья Йек взглянул на мисс Кэффри, но та молчала.
— Спасибо, доктор Коль. Садитесь. Будут еще свидетели? Адвокаты, хотите добавить что-нибудь? — Йек посмотрел на часы. — Мы здесь почти два часа. Кто-нибудь хочет что-то добавить, прежде чем я вынесу вердикт?
Никто не вызвался. У сторонников Бунов было ощущение, что сказано достаточно, а сидевшие через проход испытывали только страх.
Судья Йек обратился к протоколисту:
— Запишите мои слова. Я выслушал две совершенно разные версии случившегося. Трое мальчиков рассказали одно, три члена бригады — другое. Обычно истина лежит посередине, но не в этом случае. Я верю мальчикам и считаю, что работники «Стратегических исследований» сочинили сказку, дабы выгородить себя. — Он гневно посмотрел на мужчин: — Решили, что можно войти в скромный зал суда по делам животных, наврать с три короба, и дело в шляпе? Решили, что суд поверит взрослым, а не мальчишкам? Вы сильно просчитались, господа. Ложь есть ложь, от кого бы она ни исходила, а лгущий под присягой подрывает основы нашей судебной системы. Вас, мистер Сэмсон, я признаю виновным в жестокости по отношению к животному и агрессивном поведении третьей степени, потому что имело место намеренное причинение тяжких телесных повреждений, и приговариваю к шести месяцам тюрьмы.
— К шести?! — взвился Сэмсон. — Вы что, шутите?
— Вы хотите больше?
— Да вы рехнулись! — заорал Сэмсон, готовый сорваться со скамьи. Помощники шерифа мгновенно оказались рядом. Жена Сэмсона начала всхлипывать. — У меня семья, дети!
— Тише, мистер Сэмсон, — приказал судья Йек. — Я не закончил. Еще я признаю вас виновным в лжесвидетельстве и приговариваю к двум месяцам заключения вдобавок к названным шести.
— Да это не Собачий суд, а цирк какой-то![3]— зарычал Сэмсон.
— Выведите его, — сказал судья помощникам шерифа. Сэмсона схватили, надели наручники и силой повели к выходу. Когда дверь закрылась, Йек повернулся к Уиллису Кифу и Лестеру Грину, бледным, с расширенными глазами. Судья глубоко вздохнул — обвиняемые не дышали — и произнес:
— У мистера Гордона хватило ума не давать показания, поэтому сегодня он в тюрьму не отправится, но мистер Киф и мистер Грин так легко не отделаются. Я признаю их виновными в лжесвидетельстве и приговариваю к двум месяцам тюрьмы.
— Мы подадим апелляцию, — прошипела мисс Кэффри.
— Это ваше право, но сейчас они отправятся в тюрьму. Уведите.
Помощники шерифа окружили Кифа и Грина, надели на них наручники и вывели из зала суда.
