Все эти приспособления к облегчению мореплавания не могут быть осуществлены исключительно частными силами и нуждаются в активном содействии русского правительства.
Затем Бальмер в кратких словах обсуждает три проекта континентальных сообщений Европы с Западной Сибирью. Устройство продольноЙ сибирской железной дороги не связано с такими трудностями, какие встретились проложению центрально-межокеанической дороги и пути через Анды. Урал особых препятствий не представляет для этого. Опасения против летучего песка в низовинах, по свидетельству Воейкова, тоже преувеличены. Нет сомнения, что Сибирь в свое время будет прорезана железнодорожной сетью. Теперь, однако, это пока только иллюзия. Благоприятных условий для осуществления этого плана в настоящее время нет. Ввиду громадности пространства доставка хлеба, леса и т. п. из Сибири в Европу обходилась бы слишком дорого, недостаточное развитие хозяйства и торговля в Сибири отчасти правда. Результат бедности путей сообщения в настоящее время, однако, не обеспечил бы существования такого грандиозного учреждения, как межокеаническая европейско-сибирская дорога.
Для провоза больших, объемистых тяжестей неудобная, зато, однако, легче проводимая и более дешевая, это система Decanoillt-Latrique, заключающаяся в соединении сибирских рек между собою и с реками и дорогами Европейской России. Наконец, третий проект, касающийся канала между Обью и Печорою, хотя и не новый, заслуживает, тем не менее, серьезного внимания.
Величайшее затруднение в отношении осуществления больших путевых систем, говорит г. Бальмер, кроется в экономических условиях Сибири, тормозом которых служит неудовлетворительная организация местного управления, отсталость в судебной организации, необеспеченность личных и имущественных прав и т. п.
«Ссылка – печальный тормоз для развития богатой и прекрасной страны», – повторяет далее автор за профессором Петри. «Переселение из Европейской России в Сибирь, принимая год за годом все большие размеры, в настоящее время, однако, не дает молодой, но богатой будущим стране таких элементов, как получают, например, Северная Америка, Австралия и другие, и каких необходимы были бы для развития края и для его участия в экономических мировых состязаниях».
Жестокая и неблагоразумная эксплуатация сибирских богатств за долгий 300-летний период в настоящее время нелегко поправима, хотя в самой России существует осознание сделанных ошибок и совершенных грехов, есть желание некоторым образом исправить зло, хотя и сделаны были уже попытки урегулировать на рациональных началах пользование неиссякаемыми богатствами окраины, однако трудности, с которыми самой метрополии приходится бороться на экономическом поприще, не дают ей возможности принести Сибири необходимые жертвы.
Совершенно согласные в этом отношении с автором, мы тем не менее думаем, что окраина сама не желала бы ввиду этого лечь тяжким бременем на метрополию и сама могла бы мало-помалу выйти из своего затруднительного положения и поставить свое хозяйство на путь нормального развития, если бы только уравнять ее местное самоуправление, судопроизводство и проч. с метрополией, отменить или, по крайней мере, в значительной степени ограничить ссылку, противодействовать хищническим спекуляциям землею и естественными богатствами, нравственно поощрять развитие просвещения среди русского и инородческого населения и т. п. Диссертант заключает свой труд мнением, что Сибирь ждет великая будущность. С этой будущностью связано очень возможное существование правильного сообщения морем и сушею с Европою.
При настоящем же дурном положении Сибири в экономическом и административном отношениях завязывание подобного сообщения встретилось бы с препятствиями, которые обыкновенно упускаются из вида исследователями под влиянием колоссальных богатств страны… Прежде всего из Европы должна явиться жизнь, а потом только сношения между Европою и Сибирью найдут силу, соразмерную с трудностями.
Глава восьмая
Разбойнички-подельнички
«Витим. В таком же безысходном положении находимся мы и относительно «охраны нашего имущества» от нападения «летучки», «кобылки», «шпаны», как прозвано здесь ссыльное население, шляющееся по Лене целое лето. Подле Киренска опять найден торговый паузок с убитым хозяином. Паузок причален к берегу и заперт на замок. Товары, по-видимому, все целы, даже в кассе оказались небольшие деньги. Преступление еще не выяснено.
В преследовании преступников у нас замечательна одна особенность. Пожалуй, можно подвести ее и под общее правило: не пойман – не вор.
Когда, например, из почтовой конторы у нас пропало 50 тысяч рублей, то преступниками оказались известный «королек», известный «цыган» и пр.
Многие из воров известны как воры еще до совершения преступления, но приходится ждать фактических доказательств.
Пойман вор – и все говорят: да это известный Егорка, известный Лачарка. По закону, конечно, нельзя быть уверенным, что человек, совершающий девять краж, непременно пойдет и на десятую, а народная молва судит по-своему.
Утонченность и деликатность в кражах и разбоях тоже непривычны нашему глазу. Наш заседатель усердно высылает из Витима всю подозрительную «шпанку», но и он положительно стает в тупик, когда шпанка в складчину, рублей за 600, выдвигает из своей среды такого видного, осанистого, подмундиренного господина, что хоть под козырек ему делай.
И господин этот подведет такие аллюры, что высылка подозрительных личностей приостанавливается. Потом уже хватишься, что это-то и был первый вор, да поздно – он успел удрать в Киренск или куда-нибудь на Илим, в какую-нибудь Пагадаевку, и там обделывает делишки. Поймать такого жулика трудно. Нужно время, чтобы его раскусить. А он перелетывает быстрее времени. Полиция в этом случае почти бессильна. Туманы да таежные берега Лены и Витима скроют десятки и сотни «летучки». Недавно какой-то молдаванин наводил страх на целый Киренск, совершая убийства среди бела дня, нападая на магазины. Он долго ускользал от преследования и даже порывался было попасть в Витим, да, опасаясь поимки, бежал на Ангару и здесь уже пойман. А попади он только на Витим – и концы в воду.
Летом у нас нельзя разобрать, кто такой, откуда взялся и что здесь делает. Приплывает икс на паузке, предъявляет паспорт, сидит на берегу смирно, показывает дрессированных блох. На будущий год он снова является. Проделывает ту же штуку, заводит знакомства и понемногу превращается в местного гражданина, а определенными занятиями его все остаются блохи…»
Восточное обозрение, 1894
Нет на свете двух людей, чья жизнь текла бы по одному сценарию. Да если и попадают разные люди в похожие ситуации, то ведут себя по-разному. Кто-то свято верит в предначертанность судьбы и плывет себе по течению, не особо задумываясь о ее превратностях. А встретившись с ними, что называется, лоб в лоб, принимает безропотно, сдается без борьбы, мол, так тому и быть, а чему быть – того не миновать. Другой человек всегда рассчитывает только на собственное мнение, отказывается от любых советов. Такой, нередко и во вред себе, совершает поступки только из чувства противоречия. Третий будет во всем хорош, разумен, тверд во взглядах, привык отвечать за каждое свое слово, а рассудок не теряет ни при каких обстоятельствах… Впрочем, сколько на свете людей, столько и характеров, столько и жизненных историй. Да и жизнь на месте не стоит, все меняется: был бедный – стал богатый, был счастливым – окунулся вдруг в несчастья, сегодня имел – завтра потерял, а послезавтра нашел.
