Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
В памяти вспыхнула недавняя поездка, заставив его внутренне вздрогнуть. Он сидел в инвалидном кресле, не владея собственным телом, и просто наблюдал, как убивают человека. И ничего, ничего не мог сделать! Желваки заходили ходуном, а руки непроизвольно сжались в кулаки. Илья не отличался воинственностью, но сейчас с удовольствием подрался бы, чтобы выплеснуть накопившееся внутри напряжение. Только кто ж ему даст такую возможность?
Не относись он трепетно к хорошим музыкальным инструментам – разломал бы к чертям и синтезатор, и гитару. Но рука не поднималась.
Он лег на пол и стал отжиматься. Сделал пять подходов до предела, покачал пресс, повыпрыгивал из упора сидя. Походил из угла в угол. Принял душ. И только тогда знакомый шорох под дверью заставил его сердце учащенно забиться.
Крестовский развернул листок. Как обычно, печатными буквами было выведено следующее:
«Назовите число от одного до трех»
и ниже, более мелким почерком:
«1. Продюсер. 2. Ударник. 3. Басист».
Если бы перед ним было зеркало, он увидел бы мертвенно бледное лицо и расширившиеся от ужаса зрачки. Илья схватился за перила, чтобы не упасть – ноги подкосились. Несколько долгих секунд стоял неподвижно, пытаясь унять дрожь. Сделал пару глубоких вдохов, прежде чем смог вымолвить хоть слово.
– Послушайте, – Крестовский не узнал собственный голос. – Если вам не понравилась песня, я сочиню другую. Дайте мне немного времени, – он сглотнул подступивший к горлу комок. – Обещаю. Вы останетесь довольны. Только не надо никого трогать. Дайте мне еще сутки…
В гробовой тишине собственное дыхание – отрывистое и сухое – звучало оглушающе громко. Его застывший взгляд сверлил узкое пространство между дверью и полом. От напряжения Илью замутило. Он судорожно втянул носом воздух, уговаривая себя не паниковать. «Ну же, подайте знак! Просто напишите, что согласны!»
Сердце остервенело долбилось в грудную клетку, отзываясь болью в ребрах. Несколько минут назад Илья считал, что вряд ли может быть что-то хуже, чем смотреть, как умирает человек, и не иметь возможности помочь. Он не принял во внимание, что место незнакомца может занять: 1. Продюсер. 2. Ударник. 3. Басист.
Он стукнул кулаком в дверь и, не опуская его, прислонился лбом к деревянной поверхности.
– Пожалуйста! – в отчаянии пробормотал Илья. – Дайте мне немного времени…
Он не помнил, когда чувствовал себя так паршиво. Кем бы ни являлись его похитители, они умели ломать.
– Да ответьте же, мать вашу! Просто скажите, что у меня есть еще сутки! – заорал он во все горло.
В щель скользнула записка.
«У вас есть сутки», – значилось в ней.
Илья осел на пол и закрыл руками лицо. Голова опустела, словно кто-то вымел из нее все мысли одним резким, небрежным движением. Несколько минут он ни о чем не думал, медленно приходя в себя. Тюремщики потрудились узнать о пленнике исчерпывающую информацию и нажимали на самые больные точки. Они отлично подготовились. Браво!
Илья отчетливо скрипнул зубами. Он не допустит, чтобы кто-нибудь пострадал. Сдохнет, но удовлетворит чертовых меломанов. Придумает песню, которая заставит их вопить от восторга, чего бы это ни стоило!
Он оторвал ладони от лица. Его слуха коснулась отдаленная мелодия. Она звучала где-то за дверью и так тихо, что едва угадывалась. Там, за стенами подвала, у кого-то хороший вкус. Было трудно идентифицировать произведение и композитора, но Крестовский интуитивно улавливал классическое роковое звучание. Некоторое время он напряженно прислушивался. Он почти вспомнил название композиции, но мелодия неожиданно оборвалась.
Глава 15
Еще несколько минут игры на гитаре – и пальцы перестанут двигаться, а мозг взорвется. Илья не знал точно, сколько часов не отрывался от инструмента, пытаясь выдавить из себя что-нибудь стоящее. Должно быть, много. Потому что подушечки пальцев жгло огнем, а суставы одеревенели от напряжения.
Он из кожи вон лез от усердия, но если раньше вдохновение стремилось к нулю, то теперь ушло в минус. Любой аккорд казался неправильным и неуместным. Какую бы мелодию Илья ни наигрывал – все звучало фальшиво. Диссонансы резали слух, каждая нота причиняла страдание. Долбаная Муза! Он ведь не требовал от нее шедевра. Он хотел просто хорошую мелодию. Второй раз скормить похитителям третьесортный материал не получится. Они явно разбирались в качественной музыке. Зачем только она им понадобилась?
Илья отложил гитару в сторону, заметив, как мелко подрагивают руки. Такими темпами он скоро превратится в невротика. Неплохо его обработали. Он усмехнулся, подавляя желание закричать.
Они сейчас за ним наблюдают и здорово веселятся. Еще бы, такое развлечение! Добиваться от человека покорности, угрожая расправой над близкими. Комедия.
По спине пробежал холодок. А что, если он не справится? Да, он чуть ли наизнанку не выворачивается, но где результат? У Ильи нет не то что внятной мелодии, – даже намека. А ведь потребуется еще и текст.
«Ну что, парень, с кем ты готов расстаться? Может, с женой? Ты все равно уже давно не питаешь к ней страсти. О разводе поди подумывал? А тут смотри, какое простое решение. Нет? Все-таки не жену? Тогда друга. У тебя, собственно, только двое друзей – Матвей да Андрюха. Жаль, конечно, кого-то терять. Но ведь один останется. Лучше, чем ничего, верно? Кто для группы более незаменим?»
Крестовский остервенело потер виски, пытаясь прогнать из головы издевательский голос. Нельзя кого-то выбрать. Невозможно. Он должен сочинить песню. Он делал это десятки раз. Сможет и теперь. Ничего экстремального похитители не требуют. Всего лишь долбаную песню!
Часов как назло нет. Нельзя прикинуть, сколько осталось времени. И желудок урчит от голода. На кону человеческая жизнь, а организму подавай еды! Илья сел за синтезатор и коснулся клавиш, начав наигрывать то одну мелодию, то другую, перескакивая с аккорда на аккорд, меняя ритм и тональность. И вдруг не выдержал, стукнул кулаком по клавишам, отчего синтезатор жалобно застонал и покачнулся.
В комнате было душно. Спертый воздух действовал на и без того напряженные нервы. Ни пространства, ни общения, ни определенности. В тюрьме хотя бы на прогулку выводят и позволяют беседовать с другими заключенными. Кроме того, в тюрьме ты знаешь, когда выйдешь на свободу. А здесь… Илья чувствовал, что начинает медленно закипать.
– Послушайте, – звенящим от напряжения голосом прокричал он. – Я намерен выполнить ваше задание, но у меня начинается приступ клаустрофобии. Выведите меня на воздух! Хотя бы на пять минут!
Крестовский понимал, что не имеет права ничего просить, не в том он положении. Да и не пойдут похитители на поводу у прихоти пленника. Но он испытывал физическую потребность поговорить – даже если это был разговор с самим собой.
Если подумать, бездействие – одно из самых страшных наказаний. Илюша Крестовский с детства не мог долго усидеть на одном месте. В школе едва выдерживал сорок пять минут урока и по звонку первым выбегал из класса. Его поведение постоянно вызывало нарекания со стороны педагогов; только учитель по физкультуре ладил с гиперактивным ребенком.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
