4 Марта. Пятница
18.
Кожа, белая, как снег.
Огромная кисть для пудры двигалась по лицу. Белоснежка была по-зимнему бледна, и эту бледность не пытались убрать, совсем наоборот. Тональный крем на тон светлее, чем ее собственный, натуральный цвет. Как и пудра. Четко растушевать границы под подбородком. Косметика выровняла цвет и замаскировала небольшие дефекты кожи. Кожа стала неестественно гладкой. Белоснежка выглядела, как фарфоровая куколка.
Губы алые, как кровь.
Элиза четко прорисовала контур губ. Карандаш шел вдоль арки Купидона, затем по верхней губе налево, затем направо. После нижняя губа – одним уверенным движением. Растушевка к центру. Это усилило ощущение глубины.
Один слой губной помады. Излишки аккуратно промокнуть бумагой. Затем второй слой. После – красный блеск для губ по центру, чтобы создать оптический эффект пухлых губ.
Волосы черные, как смоль.
Элиза зачесала челку Белоснежки и побрызгала хорошим лаком для волос. Затем взбила черное каре и лаком зафиксировала правильную форму прически.
Краска легла отлично. Белоснежка раздумывала над тем, насколько странно выглядит, когда, после продолжительного времени, они стали смывать краску и на ослепительно белый кафель потекли завитушками иссиня-черные струйки. Краска образовывала романтичные красивые картины на полу ванной, пока канализация не всосала ее остатки в трубу. Белоснежка ополаскивала волосы, пока вода не стала абсолютно прозрачной.
Еще более странно она выглядела, когда Элиза усадила ее на стул, накинула старую простыню на плечи и начала коротко стричь волосы. Сначала до плеч, затем еще немного до ушей. Черные локоны валялись на полу. Белоснежке было трудно представить, что это нападало с ее головы.
Черные мокрые пряди на полу. Как знаки вопроса без точек. Вся ситуация – один сплошной знак вопроса. Белоснежке хотелось поставить точку, и именно поэтому она тут.
– Тебе не жалко? – спросила Элиза в середине процесса.
Белоснежка слегка улыбнулась.
– Это всего лишь мертвая клетчатка.
Элизу затрясло.
– Я никогда так не думала.
В конце Элиза подстригла ей челку, выпрямила волосы и проверила, чтобы нигде не торчало лишних волосинок. Затем протянула Белоснежке длинное красное вечернее платье, цвет которого колебался от алого до оранжевого и от пурпурного до винного, в зависимости от положения и света. Белоснежка надела его. Платье было простым, с узкими лямочками, и прекрасно село.
Белоснежка взглянула в зеркало.
Свет мой зеркальце, скажи…
Из зеркала на нее смотрела чужая и прекрасная женщина: прямая осанка, накрашенные темным загадочные глаза и выражение губ, которое может означать как радушную улыбку, так и пренебрежение. Белоснежка была довольна. Эта женщина – не она. Эта женщина – кто-то другой. Кто-то, кто пойдет на вечеринку к Белому Медведю.
Элиза вскочила и начала издавать короткие странные звуки. Белоснежка расшифровала их как позитивную оценку.
– Кроме шуток, ты прекрасна. Я такая молодец! Какого черта я вообще торчу в этом лицее, когда из меня может выйти великолепный визажист?
Здорово видеть Элизу радостной. К ее щекам вернулся румянец, и во взгляде больше не было тусклой унылой пустоты.
– И еще чуть-чуть этого, – потребовала она и брызнула Белоснежке на шею духи Joy.
Белоснежка задержала дыхание, чтобы не проглотить витающую в воздухе смесь эфирных соединений и алкоголя.
Сейчас она пахла кем-то другим, но не собой. Отлично. Никто не вспомнит ее после праздника. Там запомнят женщину, выглядящую как Белоснежка из сказки, которая пахнет дорогими духами, лаком для волос и шикарным мылом.
– Парни, идите сюда!
Туукка и Каспер с грохотом вылетели из комнаты.
– У тебя неплохо получи… Вау!
