— Что значит — «не верит»?
— Считает, что она не из области чувств. А сердце как чувственный орган вообще не признает.
— Он не одинок. «В конце концов, любовь — игра, хотя никто не верит в это: она — фантазия поэта, плод шаловливого пера».
— Родион Иванович пошел дальше Байрона и уверяет, что любовь — просто временное психическое расстройство.
— Не поняла, при чем тут Байрон. Это сказал Хуареги. Неужели не можешь отличить испанский темперамент от английской холодности? Он еще хуже высказывался. «Лишь в первой страсти дорог нам любимый…» Он считал, что это мимолетное явленье, приносящее одни только горести. Многие великие разделяли мнение Родиона Ивановича.
— Вот, Володя, видите, что говорят знатоки?
— Сдаюсь. С вами, Родион Иванович, я еще могу поспорить, но с женой — никогда. Это совершенно лишено смысла. Во-первых, с ней можно лишь соглашаться, а во-вторых, если не согласен, то смотри пункт первый. Однако, Родион Иванович, позволю себе заметить: я ее люблю, и чувство это у меня не проходит вот уже почти два десятка лет.
— Мелкий подхалим, — по-доброму улыбнулась Ира и, приобняв мужа, поцеловала его в лоб.
— Давайте выпьем за любовь, — предложил Марлен. — Болезнь это, или страсть, или чувство, или явление, или игра, или фантазия, или физиология, а может, и все вместе — не важно. Важно, что она есть. Она часть нас, нашей жизни.
— Вот, Володя, бери пример с Марлена. Он хоть и политик, но может говорить о вечном. А ты последнее время только о своем либерализме. Как будто других тем нет. Перед Родионом Ивановичем даже неудобно. Ему ваша политика — как рыбе зонтик.
— Ирочка, вы не совсем правы. Мне было очень интересно. Более того, я ведь при социализме активным общественником был. Общественная жизнь — важнейшая составляющая бытия любого общества. Гады-капиталисты, которым мы теперь во многом подражаем, это отлично понимают. Думаю, что я сделал ошибку, забыв в последние годы об общественной работе. Надо ею заниматься. Стоит, вероятно, примкнуть к какой-нибудь партии.
— Ну, вот… И вас сагитировали. Пропал коммерсант.
— Не пропал. Одно другому не помеха. Однако мы отвлеклись. За любовь пьем?
— Пьем! — поддержали мужчины.
10 глава
Побеждает тот, кто бьет противника его же оружием.
Г. Ибсен
Выезд был назначен на шесть утра. Стояла обычная для поздней осени промозглая погода. Моросящий дождь перемежался с мокрым снегом. Родик пожалел, что не взял с собой зонтик, надеясь на капюшон недавно по случаю приобретенной модной куртки типа «Аляска». Однако капюшон оказался совершенно неподходящим для такого ненастья. То его сдувало ветром, то он налезал на глаза, недопустимо сужая обзор. Кроме того, намокшая меховая оторочка вместе с синтетическим верхом доставляли голове дискомфорт — волосы стали липко-мокрыми, а вскоре по шее заструился то ли пот, то ли конденсат. Родик скинул надоевший капюшон, предпочтя ему холодную небесную влагу. Это не улучшило ситуацию — вода теперь струилась по лицу.
Родик огляделся по сторонам в поисках укрытия, но ничего подходящего не нашел. На плохо освещенной площадке находились только сцепленные по двое грузовики ГАЗ-66. Вокруг автомобилей царила суета. Бригадир водителей — подвижный, невысокого роста, сухощавый молодой человек поочередно проводил предвыездной технический осмотр, открывая капоты, включая и выключая приборы освещения, заглядывая куда-то между колес, стуча ногой по трубам сцепок. Освободившиеся водители, прячась от дождя в кабинах, занимались своими делами.
На Родика, казалось, никто не обращал внимания. Однако он понимал, что его присутствие необходимо. Уйди он сейчас — и все расслабятся, постараются побыстрее закончить нудную процедуру, кажущуюся лишней. Смахнув с лица дождевую морось, Родик, то ли чтобы как-то занять себя, то ли по какой другой причине, в очередной раз задумался. Вспомнились сомнения Михаила Абрамовича. Опять назойливо засвербила мысль о том, что у всего, чем приходится заниматься, нет будущего. Во всяком случае такого будущего, где найдется надежное место для него, Родика.
Ведь ничего нового им не придумано. Еще несколько лет назад все было уделом специализированных организаций. Больших, профессиональных, наделенных огромными государственными средствами, обладающих всесторонней поддержкой. В сравнении с такими организациями его предприятия микроскопические. Даже на отдел не тянут. Ясно, что как только все вернется на круги своя, его выбросят, как мешающую в глазу соринку. Может быть, в этом причина неудачи в Танзании? Залез туда, где государство еще сильно. А сейчас с этими грузовиками — разве туда? Сколько их можно купить на собственные средства? Средства?.. Своих почти нет, а кредиты для серьезного развития — ничтожны. Мелко все это. Надо найти что-то свое, новое, вырасти в крупного игрока на каком-то рынке. Только так создавался крупный бизнес. Под что-то необычное и деньги необычно большие можно добыть. Форд, Эдисон — вот примеры, на которые надо ориентироваться… «Отволоку грузовики и займусь поиском своей ниши. Надо оторваться от текучки и искать. Искать… Перелопатить все новое в технике. Найти что-то похожее по новизне на терраблоки, но более востребованное. Сегодня все ринулись в компьютеры и электронику. Наверное, верно, но уж слишком заезжено. Да и стать здесь можно только посредником. Отстали мы в этих делах навсегда. Даже современный телевизор произвести не можем, не говоря уже о компьютерах. Телефония, связь… Тут дело обстоит лучше, но пока все у государства. Как с ним конкурировать? Хотя приходили тут одни изобретатели. Хотят по Москве на крышах домов какие-то ретрансляторы поставить для носимых телефонных аппаратов. Надо разобраться. Телефоны наши люди любят. Дерутся за них… В очереди стоят…»
Размышления Родика прервал бригадир водителей, который неожиданно выделился из моросящей темноты, размывающей в стеклах очков окружающие предметы в бесформенные тени.
— Родион Иванович, все готово. Можно трогаться в путь.
— Присесть бы на дорожку, Юра, — с трудом отвлекаясь от своих мыслей, предложил Родик.
— Еще насидимся, а здесь и стоять негде. Одни лужи.
— Насидимся… Это я обычай вспомнил. Говорят, что присесть перед дорогой — хорошая примета. Устроиться действительно не на чем. Мокрота вокруг. Вы, смотрю, тоже промокли. Жаль, «Урал» с кунгом не успели подготовить. Там было бы где переодеться и согреться. Ладно, нечего горевать по тому, чего нет. Цветов в поле много, а все не сорвешь. Обсохнем по дороге. Времени у нас и много и мало. Единство и борьба противоположностей. Ехать долго, а времени мало. В Бресте должны быть завтра утром. Так что среднюю скорость километров в шестьдесят нужно держать.
— Нехорошо перед выездом загадывать, Родион Иванович. Дорога есть дорога. Как получится. Ребята ко всему готовы. Знают, что отдыхать в кабинах придется.
