Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
Токио безмолвствовал. Зато ноту незамедлительно прокомментировал нью-йоркский «Джорнел оф коммерс», который сообщил, что, по его информации, официальный Вашингтон не предполагает вносить какие-либо перемены в политику молчания по сахалинскому вопросу. Маловероятно, продолжало издание, что правительство США окажет поддержку Синклеру, в особенности в силу натянутых отношений между Америкой и Японией.
Так как ни Белый дом, ни Госдепартамент не опровергли комментария «Джорнел оф коммерс», Кремлю пришлось разрабатывать новые планы для того, чтобы добиться освобождения своей территории. 12 июня Москва впервые решила несколько переориентироваться — Красину, Чичерину и Пятакову было поручено разработать проект соглашения с Японией, включающий предоставление ей концессии на разработку нефти.
Получив окончательные директивы, Карахан возобновил переговоры с Иосидзавой и сообщил ему о готовности СССР предоставить Японии концессию на добычу нефти. И поспешил довести до всеобщего сведения результат встреч в Пекине. В интервью «Известиям» он объявил о выводе японских войск с Северного Сахалина. Затем перешел к сложному вопросу о концессиях на сахалинскую нефть.
Интервью содержало преднамеренную утечку информации. Оно было последним призывом к Вашингтону защитить интересы американской компании. Однако Белый дом и на сей раз решил остаться в стороне.
3 января 1925 г. НКВД и ВСНХ согласовали проект. Решили предоставить японской, стороне для эксплуатации половину нефтяных полей, но не единым участком, а в шахматном порядке, вперемежку с участками, остававшимися за советской стороной, сроком на 45 лет.
20 января в Пекине Карахан и Иосидзава подписали конвенцию «Об основных принципах взаимоотношений между СССР и Японией», что фактически означало восстановление дипломатических отношений. К конвенции прилагались два протокола. Первым устанавливался крайний срок вывода японских войск с Северного Сахалина — 15 мая 1925 г. Вторым — зафиксирована договоренность об условиях получения японским концерном «Кита Сагарен Сэкию Киге Кумиай» концессии на сахалинскую нефть.
14 мая последний японский солдат покинул советскую часть Сахалина.
14 декабря в Москве Дзержинский и Литвинов от советской стороны и адмирал Накасато от японской подписали концессионный договор.
Еще раньше, 24 марта 1925 г., Московский губернский суд вынес решение по делу о расторжении договора с компанией «Синклер ойл», признав его утратившим силу. Также суд признал, что равным образом утратило силу гарантийное письмо, представленное синклеровской компанией, а внесенные синклеровской компанией в обеспечение исполнения договора деньги не подлежат обращению в доход СССР.
Доктрина национальной безопасности СССР в 1941–1946 года[61]
К концу января 1944 г. война для Советского Союза вступила в новый этап. Изначальная, самая важная задача — любой, даже самой дорогой ценою, величайшим напряжением всех сил остановить врага, отстоять независимость и целостность страны — была решена. Немцев уже изгнали с двух третей занятой ими территории СССР, в самом близком временя советские войска должны были выйти к старой, на 1 сентября 1939 г., границе.
Именно успехи Красной Армии на всех фронтах, ее постоянное, неуклонное продвижение все дальше и дальше на запад заставили временно отсрочить осуществление стратегических планов Генштаба, выдвинули на первый план оказавшиеся более значимыми политические проблемы.
Накануне гитлеровской агрессии Кремль, еще не имевший боевых союзников, осознавший неподготовленность СССР к борьбе с нацистской Германией в одиночку, отчетливо понимал ту роль, которую могли бы сыграть хотя бы лишь дружественные страны, протянувшиеся вдоль границы страны. Они могли стать буферной зоной, предохраняющей Советский Союз от внезапного нападения, послужили бы предпольем для первых самых непредсказуемых по исходу и потому крайне опасных сражений. Тогда подобные и, главное, открытые, ни от кого не скрываемые намерения в силу жестокой реальности ограничились примитивными, почти всеми странами оцененными как «империалистические» и «захватнические» действиями СССР.
Теперь же, в предвидении близкой победы, для советского руководства оказался возможным, наконец, и иной, более приемлемый для всех, цивилизованный, привычный и понятный в практике международных отношений вариант решения той же задачи. Во-первых, с помощью признанных мировым сообществом договоров закрепление за СССР приобретенных в 1939–1940 гг. территорий. Во-вторых, таким же образом достижение того, чтобы вдоль границ Советского Союза появились дружественные ему страны, желательно связанные с ним системой договоров об обеспечении взаимной безопасности. Именно такое видение будущего послевоенной Европы Сталин изложил Идену во время беседы 16 декабря 1941 г.
«Советский Союз, — пояснил Сталин, — считает необходимым восстановление своих границ, как они были в 1941 г., накануне нападения Германии на СССР. Это включает советско-финскую границу, установленную по мирному договору между СССР и Финляндией 1940 г., Прибалтийские республики, Бессарабию и Северную Буковину. Что касается границы СССР с Польшей, то она… в общем и целом могла бы идти по линии Керзона и со включением Тильзита в состав Литовской республики. Кроме того, Советский Союз, сделавший в 1940 г. подарок Финляндии в виде возвращения Петсамо, считал бы необходимыми ввиду позиции, занятой Финляндией в нынешней войне, вернуть себе этот подарок. Далее Советский Союз хотел бы, чтобы Румыния имела военный союз с СССР с правом для последнего иметь на румынской территории свои военные, воздушные и морские базы… На севере такого же рода отношения Советский Союз хотел бы иметь с Финляндией, т. е. Финляндия должна была бы состоять в военном союзе с СССР с правом последнего иметь на финской территории свои военные, воздушные и морские базы».
Так впервые предельно ясно и четко была сформулирована концепция национальной безопасности СССР.
На Тегеранской конференции Сталин и Молотов сумели добиться от Черчилля и Рузвельта одобрения таких планов.
Для Кремля тегеранские договоренности означали нечто большее, нежели появление вполне законных оснований для восстановления стратегических границ, позволяли, по сути, бескровно приблизить победу, вывести из войны, если переговоры пройдут успешно, Финляндию и Румынию без продолжения с ними боевых действий, без новых, непредсказуемых по величине людских потерь.
В силу сложившейся на фронтах ситуации первым объектом двойного, комбинированного давления — и силового, и дипломатического — оказалась Финляндия.
Через три неделя после снятия блокады Ленинграда, 16 февраля 1944 г., в Стокгольме начались тайные и неофициальные пока переговоры. Посланник СССР в Швеции A.M. Коллонтай изложила прибывшему на встречу Юхо Паасикиви советские условия мира. Они, помимо выхода Финляндии из войны, разрыва отношений с Берлином, разоружения и интернирования частей вермахта, предусматривали и то, что было согласовано с Черчиллем и Рузвельтом: восстановление границы 1940 г. и отказ от Петсамо, лишавший тем самым Финляндию выхода к Баренцеву морю.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
