Основной поток рабов хлынул в Северную и Южную Америку в XVII–XVIII веках, когда за дело взялись англичане. Эти поборники демократии оказались по уши в дерьме в историческом плане. Собственно, всю жизнь они представляли собой моральных уродов, если не сказать хуже.
Познакомившись ближе, узнали, что юноша является потомком того самого конкистадора Педро де Эредиа и зовут его Мигель де Эредиа. Своим знаменитым предком он очень гордится.
Объехав несколько табачных и сахарных плантаций, заехали на принадлежащий семье Эредиа рубиновый прииск. Он представлял собой с десяток эдаких нор, в которых копались рабы – их насчитывалось человек двенадцать, а также четверо охранников по периметру и надсмотрщик – вот, собственно, и весь штатный расчет.
Морпехи были несколько обескуражены – и это испанцы называют прииск! Детская песочница и то выглядит солиднее, ей-Богу.
Мигель пояснил: месторождение новое, ему нет и года. Разработки только начались и обещают быть перспективными. Подскочивший надсмотрщик – грубый мужик с плетью в широкополой шляпе из соломки и с лошадиными зубами – подал с поклоном хозяину небольшой полотняный мешочек – добычу за половину рабочего дня. Юноша высыпал содержимое в свою шляпу: только что добытые рубины выглядели блекло и непрезентабельно, мало отличаясь от прибрежной гальки. Мигель взял в руку камешек покрупнее и потер его рукавом камзола. Произошло маленькое чудо – в руках испанца зажегся и засверкал уголек.
– Крупные часто попадаются? – поитересовался Мачо.
– Довольно редко, – ответил испанец, ссыпая камешки в поясной кошелек.
По возращении в город секретарь пригласил их на семейный обед, парни не стали отказываться.
Дом Эредиа находился почти в центре Картахены. Семья Эредиа оказалась небольшой – мать и младшая сестра. Отец умер от лихорадки три года назад. Ближайшие родственники проживали на северо-востоке, в городе Санта-Марта. Представив домашним гостей, юноша пригласил их во внутренний дворик, где среди фруктовых деревьев протекал рукотворный ручеек. Сидя в прохладной тени, вели неспешную беседу. Мигель оказался очень любознательным молодым человеком – его интересовало все, особенно морская тематика.
– К сожалению, не могу стать моряком, я единственный мужчина в семье, – сокрушался Мигель.
Оказалось, у юноши есть мечта – побывать в Испании, на родине своего предка. Морпехи его обнадежили:
– Не унывайте, молодой человек, какие ваши годы.
Прибежавшая служанка позвала к столу. Накормили гостей вкусно, но остро – морпехи глотали холодное вино, что воду. Мачо весь обед не сводил глаз с младшей сестры испанца Хауниты – красивой девушки лет шестнадцати. Кошкин устал Юсупова колотить по ногам – уж слишком тот откровенно пялился.
Посидев с дамами для приличия еще с часок и поразвлекав их разговорами, морпехи наконец вырвались от гостеприимных испанцев. Прибыв через полчаса на судно, уединились в каютах отдохнуть на предмет поспать. Адмиральский час – дело святое. К вечеру явились на шлюпке тсонга, изображавшие весь день рыбаков. Они сумели узнать важную вещь – «Золотой флот» в количестве двадцати купцов и пятнадцати военных галионов выходит через три дня. Погрузка со складов заканчивается. Как обычно, флот испанцев пойдет в Гавану – к точке рандеву с «Серебряным флотом».
Кошкин с Юсуповым решили не мозолить глаза в Картахене, и на следующий день «Россия» вышла из гостеприимной бухты на северо-восток.
Пройдя миль шестьдесят, нашли маленькую уютную бухточку, в которой и бросили якорь. Два дня команда пополняла запасы свежей воды и охотилась в прибрежной зоне на коз и диких свиней, которые здесь водились в великом множестве. На третий день отправились назад в Картахену и, встав подальше на рейде, дождались отплытия «Золотого флота».
Теперь у них появилась новая задача – охранять караван до Гаваны от залетных пиратов и прочей вороватой публики.
До Кубы тащились тринадцать дней, хорошо, что ветер дул в нужную сторону. Прибыв в Гавану, обнаружили присутствие «Серебряного флота». Этот испанский флот насчитывал сорок три вымпела, восемнадцать из них – военные суда.
Через два дня объединившиеся флоты покинули берега Кубы, приготовившись к трансатлантическому броску до Испании. «Россия» на грани видимости следовала за растянувшимся караваном. Тихоходные каравеллы, каракки и галионы вызывали у морпехов зубовный скрежет, но с этим приходилось мириться.
Глава 5
К удивлению Анны, полячка не оказалась глупой красивой куклой. Ядвига Чацкая из известного рода шляхты была для своего времени довольно образованной и имела довольно-таки твердый характер.
В тот июньский день после проводов «России» Анна с Ядвигой, устроившись в летней беседке за сервированным слугами столом, общались до глубокого вечера. Хозяйка не отпустила полячку домой на ночь глядя и устроила спать в одной из гостевых комнат.
Анна перед сном проанализировала их разговор. То, что Ядвига не врала, она видела четко и могла только посочувствовать нелегкой судьбе польской красавицы. Познаньская ветвь Чацких, а именно семья Ядвиги, жила в имении, находящемся в ста верстах от городка. Благосостояние Чацких пришло в упадок – прошлые войны и всевозможные вооруженные конфликты в борьбе за власть сильных мира сего повыбивали большую часть мужчин семейства. Пани Алиция с тремя дочерьми не видела в ближайшем будущем никакого просвета. Алиция Чацкая молилась день и ночь, и Господь, видимо, услышал обращения к нему.
Случилось чудо – Сигизмунд III Ваза, правитель Речи Посполитой, возвращался из германских земель, где женился на дочери герцога Тирольского Леопольда V – Гертруде.
К радости Чацких, свадебный поезд остановился на отдых в их имении. Вот здесь и произошло чудо. Данка – самая старшая из сестер, ей исполнилось семнадцать лет, – попалась на глаза молодой жене правителя Польши. Слово за слово, и они нашли общий язык, тем более были одного возраста, а главное – симпатяшка Данка бойко лопотала по-немецки.
Девчонок Чацких обучил шпрехать садовник Гуго, бывший солдат армии Фердинанда II. Попав в плен более десятка лет назад, хоть и получил вольную, возвращаться на родину не спешил. Женился здесь на полячке, завел кучу детей, да так и остался работать у Чацких, рассудив, что от добра добра не ищут. Вот и выпал Данке счастливый случай, сделалась фрейлиной герцогини Гертруды Ваза. Через год прислала весточку – вышла замуж за гвардейского офицера, и у нее все хорошо. Муж высокий, стройный, как олень, в общем, любовь до гроба.
Мама Алиция, как и положено, всплакнула от счастья, надеясь, что Матка Боска и в дальнейшем не оставит семью Чацких без своего пригляда. Так оно и случилось – через два года в соседнее поместье Конецпольских приехал отдохнуть по случаю ранения сослуживец их старшего сына Юзека – бравый лейтенант Франс ван Рутенберг из Голландии. Через неделю Чацкие были приглашены на день рождения главы семейства Конецпольских, где Ядвига и познакомилась с выздоравливающим голландцем. Искра любви вспыхнула, как говорится, одновременно. Дело молодое, и через два месяца лейтенант на законных основаниях увез шестнадцатилетнюю полячку к себе в Нидерланды. Когда у девушки прошел туман первой влюбленности, к мужу осталось лишь уважение за порядочность и смелость. Замужем она побыла недолго, всего три года – муж получил в грудь три вершка стали во время очередной смены власти в республике. Так в девятнадцать лет красавица Ядвига стала вдовой, получив в наследство шикарный трехэтажный дом с большим подвалом и несколькими балконами.
