Блейк не двинулся с места. И Джессика тоже.
Синди не дрогнула, но решимость ее поколебалась.
Она слишком долго скрывала свои чувства. Почему бы не перебросить мяч на его сторону и посмотреть, как он себя поведет?
Но сказать ему прямо сейчас о своих чувствах — значит поставить крест на их дружбе. Ему станет неловко приезжать к ним на ранчо. А она будет в душе умирать всякий раз, когда он будет к ним приезжать, особенно если станет обнимать другую женщину — будь это Джессика или кто-то иной.
Он говорил, что он не тот мужчина, которого Синди следует любить, но теперь уже слишком поздно. Она любит его всей душой. И готова об этом открыто сказать на городской площади.
Только вот он едва ли любит ее. И это разрывало ей сердце.
Стоит ли ей рассказать ему о своих чувствах? Синди собрала в кулак самоуверенность, которую воспитывала в себе с того дня, как он сходил с ней в магазин. Он поддержал ее в стремлении стать красивее. Синди твердым шагом направилась к арене.
Когда она приблизилась, рука Джессики скользнула вниз по спине Блейка. Она опустила пальцы за его ремень движением собственницы.
Синди скрестила руки на груди и стояла, переминаясь с ноги на ногу.
— Блейк, можно с тобой поговорить?
Джессика сделала вид, что не поняла намека.
— Наедине, — добавила Синди.
Другая женщина извинилась бы и отошла, но только не Джессика. Она даже не пошевелилась.
Синди последний раз дралась много лет назад. И ей казалось, что взрослые женщины не должны заниматься подобными вещами — обмениваться пощечинами, царапаться и таскать друг друга за волосы.
Но может быть, Джессика боится Синди, боится оставить ее наедине с Блейком?
Если так, то, возможно, еще не все потеряно.
— Хорошо, — кивнул Блейк и обратился к Джессике:
— Пойди займись чем-нибудь.
— Ладно, — наездница оглядела Синди с ног до головы, прежде чем уйти. И пошла, покачивая бедрами и презрительно тряхнув головой, разметав по плечам свои белокурые волосы.
— Извини, — Блейк кивнул в сторону Джессики. — Чем упорнее я пытаюсь скрыться от нее, тем сильнее она преследует меня. Мне кажется, она впервые столкнулась с мужчиной, на которого не действует ее привлекательность.
— Может, тебе надо открыто сказать ей об этом? Ты же сам позволяешь ей себя целовать и гладить.
Блейк встретился глазами с Синди.
— Что привело тебя сюда?
Она опустила руки, опять переступила с ноги на ногу и заправила локон за ухо.
— Я хочу тебе кое-что сказать.
— Что-то случилось? — он выпрямился и с тревогой посмотрел на нее. — С Таком все в порядке?
— Лучше быть не может. Он счастлив. Вчера вечером ходил на свидание и вернулся только под утро.
— И ты проделала такой путь, чтобы сказать мне об этом?
— Нет, я приехала сказать, что люблю тебя.
Это признание пронзило его, словно пуля.
Синди стояла, упираясь руками в бедра, и выглядела до умопомрачения сексуальной. Она нетерпеливо покусывала нижнюю губу и глядела на него выразительными зелеными глазами. Она воплощала в себе все то, что ищет каждый мужчина в женщине. В жене.
— Я всегда любила тебя. Но хранила это в секрете, — добавила Синди. — Когда ты приехал, я поняла, что мои чувства намного сильнее, чем я думала. Я люблю тебя.
Он растерялся. В голове роилось множество сумасшедших мыслей.
— Я даже не знаю, что сказать.
— Начни с того, что я тебе небезразлична. Ведь это правда?
— О, Синди. Еще как небезразлична. Но мы не сможем быть вместе.
— Я не понимаю.
— Я — ковбой, участвующий в родео. Это мое основное занятие.
— Я знаю, как много для тебя значит родео, и готова ездить вместе с тобой, если ты тоже любишь меня. — Синди постаралась, чтобы ее слова прозвучали легко, но на самом деле она понимала, что от ответа Блейка зависит вся ее жизнь.
Он отчаянно пытался подобрать доводы, чтобы она поняла его мысль.
— Ты меня любишь? — прямо спросила она. Ее тихий голос сразил его наповал, ему стало тяжело дышать. — Ну, хоть чуточку?
Больше всего на свете он хотел солгать ей. Сказать, что не любит никого и ему никто не нужен. Он столько сказал себе самому с тех пор, как был ребенком, это было бы вполне логично.
Он не стал говорить, что даже после того, что произошло между ними, он все еще не мог разобраться в своем сердце. Он не тот человек, который вдруг может остепениться, начать оседлую жизнь и завести семью. Он даже не знал, хочет ли этого.
Синди приняла его молчание за отрицательный ответ. Она кивнула на паддок, в котором скрылась Джессика.
— Нет. Дело вовсе не в ней, — попытался оправдаться он.
— Я все понимаю.
Блейк взял ее лицо в свои руки. Пальцы почувствовали шелковистую кожу ее щек. Он пристально смотрел ей в глаза.
— Ты красивее и милее Джессики. Дело не в ней. А во мне. Я не могу жить в Блоссоме. Я здесь чужой. А ты не сможешь кочевать из штата в штат, такая жизнь не для тебя. У тебя есть дом, семья — твой дедушка. И потому я не подходящий для тебя мужчина. И не важно, какие чувства мы испытываем друг к другу.
— Ты живешь здесь уже давно. — Она показала рукой на свое сердце. — Пожалуйста, дай нам шанс.
Синди не должна узнать, как сильно ему хочется принять ее предложение. Как хочется отбросить осторожность и рискнуть. Но он не мог.
— Солнышко, в следующий раз, когда будешь в городе, послушай, что говорят люди по поводу карнавала. Они разделились на враждующие стороны. Посчитай, как много людей хотят, чтобы чужаков не пускали в город.
— Это совсем другое.
— Нет, то же самое. Ты предлагаешь мне счастье, которое я не имею права принять. Этим ты делаешь мне честь. Но тебе нужно вернуться домой. Я не могу дать тебе того, чего ты достойна. — Он безвольно махнул рукой, словно прогоняя ее из своей жизни. Из своего сердца.
Ее губы задрожали.
— Тогда, я полагаю, нам больше не о чем говорить. — Уже повернувшись, чтобы уйти, она вдруг остановилась. — Ой, я забыла сказать тебе, что сегодня утром звонила твоя мама. Она купила дом и хочет тебя поблагодарить.
Звук ее голоса, такого нежного и одновременно твердого, проник глубоко в сердце Блейка.
— Ей нечего меня благодарить. Я не сделал ничего особенного.
Синди пожала плечами.
— Возможно, она хочет поговорить с тобой и о другом. Сюзен не сказала тебе всю правду про твоего отца.
— Что ты имеешь в виду?
