Тэсс не сразу нашла, что сказать на это: ее снова переполняли взбудораженные чувства. Закери любил помогать другим, принимал близко к сердцу чужие проблемы. Но то, что годилось для юного Джона, не подходило для женщины, желающей сохранить независимость.
Мальчики наконец оставили горку и наперегонки побежали к столику, благо тот находился снаружи. Через минуту они уже поглощали еду со свойственной здоровой молодости жадностью.
— Не так быстро, молодые люди, — предостерег Закери своим специальным «тренерским» тоном. — Поблизости все равно нет никого от Книги Гиннесса, чтобы внести в нее ваш рекорд. Вы хоть ощутите вкус этого чудесного гамбургера!
— Но, папа! — начал Ланс с набитым ртом. — Мы только…
— И не забывайте о хороших манерах.
— А можно еще поиграть на горке, когда поедим? — спросил Уэсли, торопливо глотая гамбургер.
— Да, пап, можно?
Закери обратил к Тэсс вопросительный взгляд, давая ей возможность самой принять решение. Даже и в этом случае она чуть было не отказала. К счастью, ей вспомнился гол, отбитый Уэсли, и то, что он заслужил поощрение.
— Играйте, но только минут двадцать. Мне еще за Шоном надо заехать.
Скоростное поглощение пищи продолжалось, так что через несколько минут, дружно поблагодарив, приятели помчались к горке.
— А были ли мальчики? — с театральным вздохом спросила Тэсс. — Жаль, что от Книги Гиннесса никого не оказалось рядом, рекорд был налицо!
— Для мальчишек принятие пищи — досадная необходимость.
— Что ж, пусть играют… — Тэсс помолчала и решительно закончила: — А нам надо поговорить об Уэсли. Я думаю, ему незачем стоять на воротах.
— Это еще почему?
— Потому что однажды он пропустит мяч и будет винить себя за поражение команды.
— Даже «Симарронские дьяволы» иногда проигрывают.
— Но Уэсли может принять это слишком близко к сердцу, и тогда…
— Тэсс, он должен начать жить, — сказал Закери, беря ее руки в свои. — Ты не можешь уберечь его от всего на свете.
— Тебе не понять! В прошлом году мой сын замкнулся в себе, и я до сих пор точно не знаю, что было тому причиной. Сначала я думала, что дело в уходе Брэда, но боюсь, это только верхняя часть айсберга. Сейчас он понемногу начинает раскрываться, и если даже это не лучшая форма общения со сверстниками, я предпочитаю ее затворничеству и не хочу, чтобы все повторилось.
— Твой сын — прирожденный вратарь. Пусть занимается тем, что ему от природы дано. Это ведь был не просто отбитый мяч в сегодняшнем матче, не счастливая случайность. Так взял бы гол настоящий вратарь. — Закери ласково сжал руки Тэсс и улыбнулся: — Не волнуйся, я не допущу, чтобы он принял поражение слишком близко к сердцу.
— Не ты, а я должна поддерживать его самоуважение!
Тэсс ничего не могла поделать с острым чувством недовольства, оттого что посторонний человек вторгается в ее отношения с Уэсли.
— А почему бы и не я? — возразил Закери. — Я ведь его тренер.
— А я его мать! — Тэсс поднялась. — Вратарем… что ж, вратарем пусть будет, но я, и только я, буду лечить его душевные раны!
Закери тоже поднялся.
— А кто залечит твои? — помолчав, тихо спросил он.
— Это ни к чему! — отрезала Тэсс, стискивая спинку стула. — Я разведена, и некому наносить мне раны! Брэд больше не властен над моей жизнью!
— Разве? А по-моему, он стоит у тебя за спиной и диктует все твои поступки.
— Ерунда! — процедила Тэсс.
— Не знаю, кого ты пытаешься одурачить, других или себя. Играешь в независимость, а на деле шарахаешься от мужчин. А когда тебе надоест шарахаться, то окажется, что вокруг никого — ты всех распугала. Что тогда?
— Тебя это не касается!
— Это я уже слышал сто раз. Может, на двухсотый раз я это приму и смирюсь.
— Уэсли, нам пора! — тонким, срывающимся голосом крикнула Тэсс.
— Когда речь идет о поспешном бегстве, тебе нет равных, — вполголоса заметил Закери.
— Ну что, будете вы заниматься со мной отдельно, мистер Смит? — спросил, подбегая к ним, Уэсли.
— Твоей маме решать. Если она согласна, завтра и начнем.
Мальчик наконец соизволил вспомнить, что у него есть не только тренер, но и мать.
— Ведь можно, правда, ма? Мистер Смит сделает из меня классного вратаря. Он знает о футболе все.
Час от часу не легче! В последнем слове Тэсс расслышала нотки благоговения и поджала губы. Уэсли и без того чрезмерно привязался к постороннему человеку. Теперь она знала: если позволить Закери войти в их жизнь, в случае чего пострадает не только она. Довольно и одного предательства!
— Ну мама!
Тэсс поймала себя на том, что испытующе всматривается в лицо Закери, и поспешно отвела взгляд.
— Ладно, будь по-вашему, только не забывай вовремя убирать в комнате. А сейчас нам пора за Шоном.
Разумеется, она не оглянулась уходя, но всей спиной ощущала взгляд. Почему этот человек так настойчиво навязывал им свое общество, для чего вторгался в их жизнь? Разве ему мало просто дружбы? Сама она и не помышляет о более близких отношениях!
«Лгунья!» — сказал кто-то, заставив ее вздрогнуть.
Тэсс не сразу сообразила, что это был голос ее совести.
Чтобы морская соль как следует растворилась, ее лучше всего было держать под струей воды. Тэсс следила, как наполняется ванна, и вдыхала смесь эвкалипта, шалфея и мяты, масла которых уже добавила в воду. Один только запах заставлял отступить дневную усталость. Ей не терпелось погрузиться в воду и насладиться покоем, пока остальные не вернулись и в доме не воцарился обычный хаос.
Вода оказалась чуточку горячее, чем требовалось. Тэсс не хотелось возиться, разбавляя ее, а потому не спеша прошла в свою комнату за банным халатом. Оставшись в одних трусиках, она небрежно набросила его на себя и совсем уже было направилась в ванную, но заметила, что из-под кровати что-то торчит. Это оказался спортивный тапочек. Озадаченная, Тэсс заглянула поглубже и обнаружила под кроватью целый склад разносортной обуви и одежды: носки, майка, шлепанец и тому подобное. Похоже, Брюс облюбовал это место под сокровищницу. За всем этим была припрятана кость от последнего ужина. Чтобы ее выудить, Тэсс пришлось чуть не по пояс забраться под кровать. «Ну погоди, негодник!» — думала она беззлобно, так как сердиться на Брюса по-настоящему у нее не хватало характера.
— Какой живописный вид! — послышалось совсем рядом.
Тэсс дернулась и, конечно же, набила себе шишку о деревянное днище кровати. Пока она выбиралась, извиваясь, как червяк, халат немилосердно задрался. Наконец она появилась с целой грудой всякой всячины, из которой выделялась обглоданная кость.
