– Милая, – тихо проговорила она, крепче прижимая ребенка к груди, – все будет хорошо.
Тесc почувствовала, что Эрин дрожит.
– Ты обещаешь? – прошептала девочка.
– Конечно, – сказала Тесc, провожая дочь в ее комнату. – Пойдем, отведи меня в свою спальню. Мы не сможем поговорить с папой, если ты не оставишь нас наедине.
В комнате Тесc усадила дочь в кресло, а сама присела на корточки и заглянула в детские испуганные глаза.
– Милая, это проблема между мной и папой, – объяснила Тесc, – ты здесь ни при чем.
– Но папа кричал.
– Ну и что, он злится. А люди иногда кричат, когда злятся. Но ведь он злится не на тебя, так же как и я. Мы оба любим тебя очень-очень сильно. – Она погладила руку Эрин. – Я не хочу, чтобы ты беспокоилась. Мы сами справимся с этим.
– Он говорил тебе, чтобы ты уехала.
– Ничто и никто не способен разлучить нас, Эрин. – Тесc ласково улыбнулась. – Ты веришь мне?
Эрин молча кивнула головой.
– Не я ли обещала тебе, что не уеду, не попрощавшись? Я хочу, чтобы ты доверяла мне. – Тесc нежно поцеловала ее в макушку. – И я также хочу, чтобы ты хорошо училась и получила пятерку за свой тест. Ради меня.
Тесc вышла за дверь.
– Мам!
Она обернулась.
– Да, сладкая?
– Я получу пятерку, – прошептала Эрин. – Только ради тебя.
Послав дочери воздушный поцелуй, Тесc закрыла за собой дверь и пошла в кухню.
– Все эти годы, – начала она прямо с порога, – когда мы были порознь, я чувствовала, что недостаточно хороша для тебя и твоих родителей.
Дилан смотрел, явно захваченный врасплох.
– Я никогда не относился к тебе так.
– О! Да! Ты молодец! В противном случае мы бы не скрывали наших отношений от твоих родителей.
– Извини, но мы скрывались также и от твоего отца, – заметил он резко.
– Но ты же прекрасно знаешь, что мы это делали из-за разницы в возрасте. – Не дав ему ответить, она сказала:
– Если ты будешь искренен, то признаешь, что не хотел рассказывать о нас, потому что знал отношение твоих родителей ко мне и сам относился так же.
Он отвел виноватый взгляд, но через несколько секунд прямо взглянул ей в лицо.
– Ты ошибаешься, – хрипло сказал он, – я не был с ними согласен.
– Да? А я всю жизнь чувствовала себя…, недостойной. – Гнев достиг апогея. – Но сейчас мне неважно, что ты думаешь, что думает твоя мать, важно лишь то, что я сама думаю о себе. – Она смерила его взглядом.
Дилан прислонился к стене.
– Но ты еще не объяснила это, – он, указал на бумаги.
– У меня нет намерений что-либо объяснять тебе. – Тесc подошла к столу и взяла сумочку. – Я не собираюсь чувствовать себя обязанной и благодарной мужчине, который не хочет меня любить такой, какая я есть.
– А какая ты? – спросил он. – Я все еще пытаюсь понять. Ты сказала, что годы изменили нас, я согласен с тобой. И я совсем не знаю тебя.
Тесc подошла к двери и повернула ручку, затем вновь посмотрела на него:
– Конечно, не знаешь, но ты прекрасно знаешь свою мать. – Она бросила взгляд на нетронутые бумаги, потом на него и произнесла холодным и ровным тоном:
– Поройся поглубже, может, узнаешь что-то очень важное.
С этими словами она вышла и захлопнула дверь.
…Перед отъездом Тесc собрала все нужные документы и перевела сбережения со счета отца на имя Эрин. Ей казалось это наиболее разумным решением, и она надеялась, что проблема денег разрешена раз и навсегда.
Документы вместе с банковской книжкой отца она положила в папку и решила, что опустит ее в почтовый ящик Дилана по пути из города. Вложила она туда и конверт с письмом, в котором написала несколько слов на прощанье Эрин. Слова шли мучительно медленно. Она надеялась, что Эрин поймет причины ее стремительного отъезда из города. Когда она приедет домой, будет обязательно звонить дочери каждый день, как и обещала. Прижав письмо к сердцу, Тесc молила, чтобы Дилан передал его дочери.
Вздохнув, она закрыла небольшой чемодан и, последний раз окинув взглядом номер, вышла на живительный осенний воздух.
Листья падали на дорогу, превращая ее в красно-желтый ковер. Тесc опустила окно в машине в надежде, что прохладный воздух поднимет настроение.
Через час езды Тесc свернула в придорожное кафе. Она не была голодна, ей просто было трудно переехать границу штата и покинуть Нью-Джерси. После второй чашки кофе она решила, что полентяйничала достаточно и настало время вернуться на дорогу.
Тесc не проехала и четверти часа, как заметила свет фар, бьющий ей прямо в зеркало заднего вида. Сначала она подумала, что это полицейская машина подает ей сигнал остановиться. Но затем, присмотревшись, она поняла, что это вовсе не полиция, а канареечно-желтый “родстер”, висящий у нее на хвосте.
Дилан преследовал ее.
Она остановила машину на обочине, “родстер” встал позади. В зеркало Тесc наблюдала, как Дилан выходит из машины и направляется к ней. Господи, как он хорош! Высокий, темноволосый. Но тут гнев вспыхнул в ней. С какой стати он преследует ее?
– Что ты здесь делаешь? Ты прочитал письмо для Эрин? Но ты не можешь изменить мои намерения. Я уезжаю в Коннектикут, чтобы продать дом отца и отказаться от практики, а затем вернусь в Сосновую Рощу и открою офис в “Коттеджах”. Ты и твоя мать не сможете выгнать меня отсюда. Я собираюсь видеть свою дочь каждый день. И ничто и никто не сможет остановить меня.
Передняя дверь машины отворилась, и Эрин выпрыгнула из салона.
– Эрин! – Дилан и Тесc одновременно схватили дочь и оттащили ее от дороги.
– Милая, это опасно, – с нежностью в голосе предостерегла ее Тесc.
– Конечно. Господи, взрослые такие серьезные!
Тесc вдруг почувствовала, что злость испарилась и ее место заняли смущение и замешательство. Зачем было Дилану привозить Эрин, если он против ее возвращения в Сосновую Рощу? Она смотрела на них, переводя взгляд то на дочь, то на него.
– Что вы делаете здесь? Эрин быстро выкрикнула:
– Папа сожалеет, что накричал на тебя. Он не думает так, как говорил. Он сказал мне, что хочет…
– Помолчи, – перебил Дилан ребенка. – Эрин, я правда ценю твое желание помочь, но, если ты не возражаешь, я сделаю все сам.
Тесc не знала, что и подумать. Все, что она видела, – это большие глаза дочери, смотрящие на нее с волнением.
Эрин пожала плечами и бросила:
– Конечно, пап. Все что хочешь.
– Спасибо. Оставь нас, мне хотелось бы ненадолго уединиться с твоей мамой.
