— Я люблю тебя, Мелли, — сказал он. — Люблю всем сердцем.
Она прикрыла глаза и зарылась лицом в его грудь. Обида терзала ее. Почему она не была осторожна в тот первый раз? У них мог бы быть шанс. Сейчас его влюбленность и страсть управлялись сексом. Но для семейной жизни требовалось большее.
Он отодвинулся и поднял ее подбородок, зеленые глаза изучали ее.
— О чем думаешь, дорогая?
— Я думаю, что когда-нибудь ты очнешься и увидишь наши отношения такими, какими вижу их я. Я не подхожу тебе, Аарон.
— Я хочу, чтобы ты была со мной. Не существует никаких правил, кроме нашего желания быть вместе.
Она-то понимала, что с такими доводами они ни к чему не придут, и отвернулась.
— Ты говорил что-то насчет ужина.
— Конечно, да, — весело сказал Аарон, поднимаясь и подхватывая ее на руки. — Мы примем душ и пойдем ужинать.
— Если мы вместе примем душ, я никогда не поем.
— Ты жалуешься, любимая? — спросил он с усмешкой, и она улыбнулась ему и поцеловала.
— Никаких жалоб, ковбой, — прошептала Памела. — Никаких.
Спустя два часа Аарон неожиданно свернул на дорогу к своему дому в Сосновой Долине. Памела в недоумении посмотрела на него.
— И что мы будем делать в твоем доме?
— Я собираюсь продемонстрировать тебе свои кулинарные таланты.
— Они у тебя есть. Помнишь завтрак?
— У всех бывают неудачи. Как насчет филе окуня, жаренного на решетке?
— Ты талантливый соблазнитель, как я могу отказать тебе? — поддразнила она его, и он ухмыльнулся.
Они расположились на кухне, в камине потрескивал огонь, и она ела слоистые кусочки рыбы и политый лимоном рис со спаржей. Еда была превосходна. Но еще более Памела была очарована Аароном — ей просто хотелось смотреть на него, говорить с ним, быть с ним. Он залез в карман, вынул маленькую коробочку и поставил перед ней.
С любопытством она посмотрела на него, потом на коробочку, открыла ее и разинула рот от изумления: там лежал золотой браслет.
— О, Аарон, он прекрасен! Спасибо!
Он застегнул замочек на ее запястье, и она обошла стол, чтобы поцеловать его. Его рука скользнула по ее талии, но Памела отстранилась и снова села на свое место.
— Мы должны съесть ужин.
— Конечно, дорогая, — медленно произнес он.
Он держал ее за руку, пока они ели, словно не мог пережить, если она уйдет. Она закончила есть, и он поднял стакан с водой и посмотрел на нее.
— Что-то не так, Аарон?
— Дакота рассказал мне о Гарте Джоханнесе, — мрачно сообщил Аарон. — Некоторое время я буду сопровождать тебя везде, куда тебе нужно пойти.
— Аарон, это смешно! Этот человек не причинил мне никакого вреда. Он только сказал, что хотел бы задать мне еще несколько вопросов, а я отказалась.
— Ты лгунья, дорогая.
— Прекрати, Аарон. Напрасно злишься.
— Дакота сказал, что он преградил тебе путь к машине.
— Мы были на Мэйн-стрит, бог с тобой!
— Никогда не подходи к нему близко. Обещай мне.
— Ты меня пугаешь, — тихо сказала она, глядя на мрачное выражение лица Аарона. — У меня нет никаких намерений приближаться к нему или к его отвратительному напарнику.
— Пока ты была в парикмахерской, я встретил его и еще одного, Янгста.
— И что ты сделал? — спросила она.
— У меня была такая же реакция, как и у тебя. Они знают, что ты в положении и что ребенок мой.
— Как они узнали? Исключая доктора Вудбари, никто… — Она замолчала, вспоминая. — Кабинет акушера.
— Правильно. Они сами сказали мне. Я немного от них узнал, но я не доверяю им, и они мне не нравятся. Дакота следит за ними.
— Я не уверена, что Дакота знает, кто я, но я видела его раньше.
— Знает, знает. Он старше тебя, как и я.
— Ты бедный ветхий старичок, — засмеялась Памелы, обходя стол, и села к нему на колени. — Хочу увидеть, как ты развалишься, — сказала она, пробегая рукой вдоль его бедра.
Аарон обнял ее.
— Это хорошо, любимая. Очень хорошо. И я покажу тебе, какой я «ветхий», — сказал он, наклоняясь и целуя ее.
Спустя несколько минут она слегка отстранилась.
— Аарон, я перебила тебя. Ты говорил о Дакоте Льюисе. На чем мы остановились?
— Дакота наблюдает за Джоханнесом и Янгстом. Они знают, что мы следим за ними.
Она вспыхнула, вспомнив об опасности и потерянном бриллианте.
— Не беспокойся. В моем доме мы в безопасности. Здесь охрана. А теперь я собираюсь доказать тебе, что я не дряхлый и не разваливаюсь на части, — заявил он, вставая и перекидывая ее через плечо.
От неожиданности Памела взвизгнула и засмеялась, а Аарон перенес ее в комнату к овальному ковру перед камином. Он выключил свет, и теперь только камин освещал гостиную, трепещущим пламенем.
— Иди сюда, женщина, — проговорил Аарон, ставя ее на ноги. Он обнял Памелу, и ее смех умолк, растворился в его страстном поцелуе. Это была восхитительная ночь.
Она лежала в его объятиях, и свет луны разливался по их телам. В камине тлели последние угольки. Аарон поднялся и пересек комнату. Она наблюдала за ним, любуясь стройным сильным торсом, длинными ногами. Памела понимала, что должна либо прекратить их любовные ласки, либо согласиться с его предложением. И все же ее одолевали сомнения.
Он взял что-то со стола и юркнул под покрывала, обнимая и целуя ее.
— Не могу слишком долго находиться вдали от тебя.
— Что за глупость, Аарон!
Он отвернулся, и она услышала щелчок. Затем он сел, снова обнимая ее, взял ее руку и вынул кольцо.
— Пожалуйста, выходи за меня, Памела.
Ее сердце остановилось и замерло. Слезы обжигали глаза, комок сжал горло. Бриллиант был огромен. Он сверкал и переливался, рождая в душе надежду и отчаяние одновременно. Ей хотелось крикнуть «Да, да!» и забыть о завтрашнем дне, о его богатстве и происхождении.
— Аарон… — начала Памела, не в силах остановить слезы, и покачала головой. — Нет, нет, — прошептала она. — Я не изменила своего решения. Не думаю, что это надолго. Ты будешь сожалеть…
— Черт, любимая, позволь мне сказать! Я влюблен. Ты — все, что я хочу, о чем мечтаю…
— О, пожалуйста, Аарон. Это неправда, и не говори так. Ты увлечен, ты во власти желаний и секса, но для жизни необходимо больше, чем это. И твоя семья. Я знаю, в каком свете они увидят меня.
— Они увидят тебя такой, какой вижу я, и ты — моя жена. У них нет права вмешиваться в мою жизнь. И смешно беспокоиться об этом. А когда они тебя увидят, они полюбят тебя, — сказал он убежденно.
