— Лиза, — мягко отстранился Репнин, — ты очень рискуешь. Официально мы еще не венчаны.
— А мне все равно, — кокетливо улыбнулась она, и Репнин не смог удержаться, чтобы не улыбнуться вместе с ней.
— Барин, — в дверь гостиной просунулся встревоженный Дмитрий, — там какой-то офицер. Очень важный, с письмом к вам. Впускать?
— Разумеется, — кивнул Репнин.
Приехавший офицер оказался порученцем императорской канцелярии. Он привез приказ князю Репнину немедленно явиться в резиденцию Его Величества в Гатчине.
— Неужели это из-за… — Лиза не решилась продолжать свою мысль.
— Все может быть, — пожал плечами раздосадованный Репнин, — но нас ни в чем не уличили. Скорее всего, это что-то действительно важное и срочное. Ведь я занимался в Двугорском делом Забалуева. Так что, если нам повезет, мы одолеем этого прохвоста и сможем… сможем осуществить то, о чем условились вчера.
Глава 5
Над пропастью
Владимир вскрикнул во сне и проснулся. Он уже несколько раз делал попытку заснуть, но лишь проваливался в глубокую темноту, от бесконечности которой сжималось сердце и не хватало воздуха. Да что со мной? — с раздражением подумал он, отирая со лба бисеринки пота. Владимир сел на кровати и перевел дух. Сразу тяжело и опасно потянуло под ребрами. Но он умел превозмогать боль и встал, разгоняя почти смертельную усталость.
Накинув турецкий халат, популярную у многих его сослуживцев домашнюю одежду, он направился в библиотеку — взбодриться ему всегда помогал терпкий коньяк, который отец по обыкновению держал в шкафу рядом с книгами. Умному человеку надо уметь расслабляться, часто говаривал Иван Иванович, относившийся к числу винных гурманов. Он хорошо знал все известные горячительные напитки и умел превращать их употребление в торжество и приятное времяпровождение.
Взявшись за ручку двери, Владимир увидел тонкую полоску света, пробивавшуюся из-под нее. И кому еще только не спится? — покачал он головой, отнюдь не радуясь перспективе нежданной компании. Но, войдя, он увидел, что его полуночный соперник — Анна. Она сидела, забравшись на диванчик с ногами и кутаясь в свою любимую кружевную шаль, и что-то читала. Но, осторожно приблизившись, Корф понял, что Анна спит.
Бесшумно и стараясь не побеспокоить спящую, Владимир взял книгу из ее рук — Шекспир? «Весь мир противу страсти нежной…» Бедная, и ее мучает та же мысль! Корф вздохнул и с легкостью, как пушинку, поднял Анну на руки. Он отнес девушку в ее комнату — она даже не проснулась, только шептала в забытьи что-то тревожное. Корф с трудом удержался, чтобы не поцеловать ее, но воспоминания о Лизе обожгли его — меньше всего Владимир хотел, чтобы, очнувшись, Анна сказала это грубое и унизительное — воспользовался.
И все же он не сразу ушел к себе — все сидел и смотрел, как она дышит и улыбается чему-то во сне. Владимир накрыл Анну ее шалью и удивился, какая она хрупкая, почти воздушная — обычной шали вполне хватило, чтобы Анна утонула под ее узорчатой сеткой. Словно сказочная принцесса, улыбнулся Корф, и, перемещаясь с ловкостью хищника на одних пальцах — умение, обретенное им на Кавказе, — вышел из ее комнаты, вдруг ощутив покой и душевное равновесие.
Вернувшись к себе, на этот раз он заснул быстро и незаметно. И впервые с детских лет ему виделся цветной, волшебный сон…
Владимир вдруг очнулся на цветочной поляне. Он хотел встать, но рука никак не могла найти точку опоры и все тонула в красках. Сказочных красках — без запаха, больше напоминающих крем на торте со взбитыми сливками — из тех, что в детстве дарят ко дню рождения. Все вокруг было красками — диковинные цветы, пышно зеленые кустарники и осыпанные ковром соцветий деревья с раскидистыми кронами.
— И что же ты лежишь? — услышал Владимир голос Ангела, поразительно похожего на Анну.
— Мне не на что опереться, — стал оправдываться Владимир.
— Тоже мне, Архимед! — Ангел рассмеялась очаровательным серебристым смехом и раскрыла ему навстречу серебристое, пушистое крыло. — Держись!
Владимир протянул руку и ничего не почувствовал, но — странное дело! — невидимая сила оторвала его от земли и поставила на ноги, немедленно утонувшие в красочном месиве.
— Меня засасывает! — воскликнул Владимир и смутился под осуждающим взглядом Ангела.
— Нечего прикидываться! — обиженно, но не сердито нахмурилась та. — Выбирайся оттуда и иди.
— Но как? — растерялся Владимир. — Я не чувствую под собой землю.
— А кто тебе сказал, что ты на Земле? — лукаво улыбнулась Ангел.
— Значит, обычные законы здесь не действуют, и я могу делать все, что захочу?
— Не все, но многое. Только соберись с мыслями и — вперед!
Владимир кивнул и сделал шаг из разноцветной масляной трясины — пошел, как по ступенькам, и вскоре поравнялся с Ангелом, доброжелательно поглядывавшей на него с ближайшего изумрудного холма.
— И куда теперь? — спросил Владимир.
— А куда ты хочешь? — пожала плечами Ангел и взмахнула крыльями, словно предлагая ему сделать свой выбор.
Владимир оглянулся и не смог сдержать восторженного возгласа — мир перед ним был неповторим и прекрасен. За сверкающей бирюзой озера поднимались огромные остроконечные горы, увенчанные снежными вершинами и ореолом облаков. А за озером на той стороне виднелся дом на пригорке с портиком и колоннами при входе, утопающий в яблоневом саду.
— Хочешь туда? — Ангел кокетливо склонила свою прелестную головку.
— С тобой — даже на край света! — Владимир попытался удержать Ангела за крыло.
— Тогда летим! — Ангел ловко увернулась и поплыла по воздуху в сторону от него.
— Но я не умею летать!
— Разве ты забыл? Здесь нет невозможного! Оттолкнись и пари!
— Так просто? — удивился Владимир, но все же последовал совету и тоже полетел — туда, к озеру, где на волнах покачивалась изящная лодка, и парус был светлей лазури — водной и небесной.
— Осторожно! — предостерегла его Ангел, и Владимир едва успел увернуться на лету.
Мимо него, задев по лицу пуховым опереньем хвоста, скользнула куда-то выше удивительная сиреневая жар-птица. Она сделала круг над озером и беззвучно уселась на ветвях дерева, цветущего перед домом на том далеком и таком близком берегу озера.
— Не обращай на нее внимания, — опять рассмеялась Ангел-Анна. — Она всегда пристает к новым людям — уж очень любопытная. Но ты ей, кажется, понравился.
— А я тебе?
— Если бы нет, то твой сон не был бы таким счастливым.
