Книга Любовь и верность - Мэгги Робинсон

Мог ли этот чертов день быть еще хуже? Бесконечные холодные ливни. Ледяные реки. Сугробы. Снежные бури. Северное море в январе. Алек думал обо всех промерзших местах, какие только были ему известны и какие не были, – например, Северный полюс, но, кажется, ничто не могло унять мешающую ему эрекцию.

Он трогал ее гладкие веснушчатые плечи. Целовал ее мягкие розовые губы. Накрывал ладонью ее безупречную грудь. А теперь она манила его шатром из меди и бронзы, спадавшим на ее роскошную попку.

Он всего лишь мужчина, склонный поддаваться соблазну, что известно всем девушкам и их матерям. Он никогда не был святым, если не считать того короткого периода, когда он надеялся заманить легкомысленную Эдит в свою постель.

Это несправедливо – маленькая Мэри Арден заставила его поцеловать себя. Попробовать ее на вкус. И вот теперь он должен, крадучись, уйти отсюда, как будто ничего не произошло.

И вся эта ерунда о ее «лебединой песне»! Он мог бы показать ей всех лебедей и их песни, о каких только она могла мечтать, но они сейчас толковали об агентстве ее тети, о котором она для продавщицы бакалейной лавки, вырвавшейся в отпуск, подозрительно много знала. Может, пожилая тетушка обучала ее, чтобы передать ей свое дело? Алек фыркнул. Можно подумать, кто-то решится доверить свое будущее этой карманной Венере! Алека не интересовало, сколько ей лет, – выглядела она как невинная девочка.

Впрочем, не такая уж невинная, шалунишка. Она похитила поцелуй у него!

Алек потер губы и был счастлив, обнаружив их на месте. Похоже, его борода тоже возвращается туда, где находилась долгие годы. Он снова ее отпустит. О чем только он думал, сбрив ее? Без бороды он чувствовал себя голым.

Ха! Голым! Плавучие льдины. Эскимос. Роберт Пири[2]без своих котиковых мехов. Ездовые собаки. Снеговики. Снежки.

О, снежки!

Все без толку. Придется ему на четвереньках выползти из комнаты, надеясь, что он доберется до своего номера, не обратив на себя чьего-либо внимания. Может, ему даже лучше взять с собой обшитую бахромой подушку.

– Так ты не собираешься снова жениться?

– Да кому я нужен?! Какая-нибудь несчастная девушка не рискнет подходить к окнам Рейнберн-Корта, когда я буду дома, а я хотел бы заметить, что в доме очень много окон. Миссис Спотвуд часто жаловалась на то, что ей приходится мыть их.

– Да нет, разумеется, тебе не стоит жениться на той, которая верит нехорошим сплетням о тебе.

– Моя дорогая мисс Арден, единственные, кто не поверил в то, что я не виновен в смерти моей жены – кроме нескольких друзей, – это мои братья. Да и то в Нике я не совсем уверен. Он не приезжал с тех пор, как это случилось.

Мэри ударила щеткой по ладони.

– Это так несправедливо! – воскликнула она.

Да, разве это же только что не приходило ему в голову?

– Мне надо идти, – сказал Алек. – Твоя тетя тебя ждет. – Их взгляды встретились в зеркале, и Мэри опустила глаза. Неужели она чувствует себя виноватой в том, что с ним сделала? Хорошо.

Но потом она снова повернулась к нему, и ее ореховые глаза потемнели, как лес.

– Могу я упросить тебя перед уходом помочь мне снять это платье? Это очень неудобное.

Алек произнес слово, которое произносить не полагалось. Опять.

– Ты хочешь, чтобы я тебя раздел?

– Только расстегни пуговицы на спине.

– «Только пуговицы», «Только поцелуй». Мисс Арден, мне кажется, вы не знаете значения слова «только». Если я расстегну ваши пуговицы, то увижу ваши корсетные шнурки. Если я увижу шнурки, то у меня возникнет желание разорвать их. При необходимости – зубами, если мои руки будут слишком сильно дрожать. А потом останется только сорочка да кожа. И вы не можете ждать, что я поведу себя как джентльмен, потому что сейчас я не джентльмен. И вам это следует знать.

– О!

Ее щеки зарделись, причем не от румян. Черт, зачем он пытается вбить в ее голову хоть немного здравого смысла? Но разве она предлагала ему не то, чего он хотел с тех пор, как в первый раз увидел ее в вестибюле отеля «Форзит пэлас»?

Она не так уж красива, напомнил себе Алек. Однако она лучше любой красавицы. Умна. Энергична. Ее волосы – текущая река, ее тело – сплошное искушение.

Но есть в Мэри что-то такое, из-за чего ему хочется быть джентльменом, черт возьми!

– Вставай, – проворчал он.

Пуговки на ее платье блестящие и мелкие. Возможно, он уже настолько стар, что ему пора носить очки для чтения. Его неуклюжие пальцы скользили и не слушались, и он вновь повторил это слово. Мэри застыла как статуя, ее волосы были переброшены за правое плечо. Алек опять растянул мышцы шеи – в самом деле, более неподходящей пары не придумаешь.

Черт, они вовсе не пара, они всего лишь однажды поцеловались.

Но что это был за поцелуй!

Алек сделал шаг назад.

– Ну вот, дальше, я думаю, ты справишься сама.

– Д-да…

Похоже, голова у Мэри немного кружилась – то ли от его теплого дыхания, касавшегося ее шеи сзади, то ли от того, как его пальцы касались ее кожи, показавшейся в складках ткани. А он – грубиян, и чувство дискомфорта в его чреслах становится все сильнее.

Пригладив волосы, Алек затянул галстук, чтобы подняться наверх, не привлекая внимания. Приложив ухо к двери, он услышал в коридоре равномерный топот. Смех. Двери открывались и закрывались.