Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
Он принял решение.
– Смотри, Палыч, – глядя в глаза сопернику, предупредил он. – Береги ее! Люби, балуй, на руках носи! А если обидишь, мало тебе не покажется, обещаю! Ирина – мой родной человек, я за нее и сына кого угодно загрызу!
– Ты что, Захар Игнатьевич, Ирину отпускаешь? – не поверил Алексей.
– Так любовь же у вас, что ж теперь поперек идти?
Ирина разрыдалась, обняла Захара и уткнулась ему в плечо.
– Ир, не плачь, дай лучше воды или соку, а то в горле пересохло.
Она подскочила, торопливо достала стакан, сок из холодильника, выронила стакан, со звоном разбившийся на мелкие осколки об плитку пола. И замерла, глядя на эти осколки.
– Ир, на счастье, – усмехнулся Захар. – Давай, я сам.
Они с Алексеем спровадили Иринку спать, а сами засели на кухне.
А утром проснувшийся Никитка влетел в кухню и все окончательно расставил по местам:
– Папа! – Он кинулся обниматься.
Пообнимались, посмотрели друг на друга.
– О, дядя Леша! – так же радостно воскликнул Никита, заметив гостя.
Захар выложил подарки ему, расспросил про жизнь, про учебу. Вошла Ирина, оценила мудрым взглядом ситуацию, Никитку по-быстрому отправила в школу и сама стала собираться:
– Мне на работу надо.
А мужики уже никакие…
Она их по разным комнатам развела, спать уложила.
На работу съездила, задания подчиненным раздала – и назад, домой, щи опохмельные мужикам варить.
Мужики оценили лечебное действие на организм кулинарного шедевра для болящих межнациональным мужским утренним заболеванием. Они уже ни о чем значимом не говорили, так, перекидывались – о работе, о машинах, немного стесняясь вчерашних откровений и не совсем веря принятым под водочку ночным решениям.
Да и решение – решением, но ведь не сегодня Ирка чемодан соберет и – на выход, обрубив концы. Как это сделать и когда – еще вопрос.
Утро, оно, как водится, мудренее.
Мужчины сдержанно попрощались.
Закрыв за Алексеем дверь, Захар распорядился:
– Давай, Ирин, возьми отпуск на недельку, поедем втроем к деду Захарию. Мне отдохнуть надо, устал я что-то совсем. И обдумать проблему на трезвую голову.
Она не противоречила и не спорила, об отпуске договорилась. С Никиткиными учителями в школе – тоже.
И они уехали.
Дед-то сразу смекнул: что-то не так у молодых. Спали-то они порознь и общались напряженно. Смекнуть-то смекнул, но молчал до поры.
А Захар приходил в себя. Парился часами в бане, в лес ходил, рыбачил – и все молчком да сторонкой ото всех – одиночничал.
Никитка порывался каждый раз с батей, да дед Захарий придерживал: не сейчас, дай отцу побыть одному, пусть отойдет, отболит, что мучает.
А мучило тяжко!
Он все думал: что не так сделал?
И не находил ответа.
То принимался Иринку обвинять, то оправдывал, то себя ругал, винил… И – шебуршил в ране свежей. Расковыривал. Понимал, что отпустил уже ее, что ж держать, только мучить друг друга.
А как же он?!
Как ему теперь жить? В какой новой реальности?..
В нем перегорали боль, обида, обвинения, оправдания, слезы.
И маяться бы ему еще долго, и дров бы он, может, наломал бы, если б не дед.
Вернулся как-то Захар с рыбалки, тихо вошел в дом и услышал разговор деда Захария с Ириной.
– Трудно ему сейчас, ой, как трудно. Однако справится он: Захарка сильный, ты и полсилы его не ведаешь. А себя не вини – любовь, она всегда как беда. А уж коль случилось, то радуйся, живи! Захарка молодец, вашу людскую любовь-уважение сохранить старается. Цени это, как алмаз. Ты для нас родная, дочь, а у родных счастью положено быть. Не забывай.
– Да как же забыть! – плакала Ирина. – Вы семья моя, самые родные!
– Вот и хорошо. А в жизни что только не случается – и-и-ить! Людьми надоть оставаться, и любить друг дружку, беречь, помогать и охранять.
У Захара, слушающего их разговор, будто просветление наступило! Чего он тут мается, изводится? Отрывать больно? Ну, раз решил, отрывай! Все просто – «людьми надо оставаться!»
И они остались людьми.
На свадьбу их он не пошел. Они приглашали, настойчиво, искренне. Но на работе предложили небольшую командировку, месяца на два, и он сразу согласился: рано ему было на общих мероприятиях встречаться с Ириной и Алексеем, не отболело еще…
А им – совет да любовь!
Даст бог, и у него сложится.
Но телеграмму поздравительную все ж таки с дороги послал…
А Никитке Алексей все доходчиво объяснил. Парню тринадцать лет только исполнилось, возраст еще тот! Вот пацан в соответствии с подростковым максимализмом и выступил в одно из утр их новой жизни за завтраком:
– И что?! – толкнуло «предъяву» новому маминому мужу противостоящее всему дите. – Я должен теперь вас «папой» называть?!
– Офонарел, что ли? – спокойно поинтересовался Алексей Павлович. – У тебя один-единственный отец – Захар Игнатьевич. Настоящий мужик и человек с большой буквы, и никаких иных отцов в твоей жизни быть не может! В твоей семье – все мужики с большой буквы: отец, дед, прадед. Мало кому из пацанов повезло иметь такие корни, но уж если повезло, то цени, учись у них быть сильным, стоящим. Я перед твоим отцом и дедами уважительно преклоняюсь, а тебе и подавно следует! Так что «дядя Леша» мне кажется вполне приемлемой формой обращения. А ты как считаешь?
– Мне тоже приемлемой, – согласился Никитка и улыбнулся по-мальчишески открыто и искренне.
– Для Никитки ничего так уж сильно не изменилось, – объяснял Зинаиде Захар, – кроме того, что в его жизнь вошел еще один стоящий мужчина. С родителями моими и дедом он общается так же, как и раньше. Да они все – и с моими, и с Ириниными – так и живут, родственно. Когда я в городе – сын со мной. Ну, не совсем так чтобы ничего не изменилось, он, понятное дело, живет в новой семье, у Ирины два года назад дочь родилась, Василиса, и сейчас она снова ребенка ждет. Просто новая семья как бы добавилась в старую. Моя мама Ирине помогала с дочкой, нянчилась…
– А ты, значит, единственный, кто выпал из общей благости? – спросила негромко Зинаида.
– Ну, почему! Когда приезжаю, мы мужской компанией к деду заваливаемся с Алексеем и Никиткой. Охотимся, рыбачим, огород перекапываем, хозяйством занимаемся, паримся, разговариваем обо всем – и с удовольствием.
– Уж наверняка! – представила Зинаида. – Только ты – гость заезжий, а они оседлые, в семейственности.
– Так сложилось, что уж теперь. А вот недавно решили все вместе – Никитке надо ко мне перебраться насовсем. Он поступать нацелился в институт серьезный, и непременно в Москве.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
