— Никто туда не ездит, никто их не навещает.
Я пожала плечами:
— Конечно, с какой стати.
— Нет ничего хуже, чем угодить в Карреру. Жуткое место. Лучше быть повешенным, чем попасть туда.
Сначала мы пересекали залив Бокас и попадали в Монос-Бей. Вдали виднелись острова прокаженных — Чакачакаре и Хуэвос. Островок Монос был весь покрыт растительностью, издали казалось, что там нет ни одного строения. Через несколько минут становились видны разбросанные среди зелени дома. Иногда мы могли рассмотреть их обитателей, сидящих на открытых верандах. Они что-то пили и разговаривали, а их дети играли перед домом или плавали возле берега. Многие жители Тринидада покупали здесь загородные домики. «Авалон» прятался за скалой, которую надо было обогнуть, чтобы попасть в бухточку. Просторный дом был покрашен в розовый цвет. Веранда была обнесена бетонной стеной, по ступенькам с нее можно было спуститься прямо на берег. Вода здесь была спокойной и имела зеленый оттенок.
Мы выгружали вещи на крошечный причал, и Джо взбегал по ступенькам вслед за отцом, который поднимался первым, чтобы отпереть двери. Вишну помогал нам, но иногда доктор Эммануэль Родригес сразу отпускал его. Я наблюдала, как лодка разворачивается и исчезает, оставляя за собой белую полосу иены, и меня всегда охватывало чувство, что мы можем здесь умереть — и пройдет еще много-много дней, прежде чем нас начнут искать.
Я распаковывала еду; обычно Марва давала нам с собой пилав, или запеченную рыбу, или тушеного цыпленка. Еще, конечно, были овощи и рис, и она всегда пекла кекс — имбирный или шоколадный — и масляное печенье. Кроме того, она выжимала соки — лаймовый и апельсиновый — и наполняла ими большие стеклянные бутылки. В доме всегда были запасы основных продуктов, потому что Элен Родригес считала, что лучше приготовить еду заранее и привезти с собой. Помимо всего остального, здесь была очень капризная плита. Я сервировала ланч на длинном узком столе. Пока все ели, я стелила постели, вытирала пыль и мыла ванные комнаты.
Моя спальня — маленькая комнатка с окном над кроватью — располагалась внизу. Прямо под окном росли банановые пальмы, так что я могла встать на кровать и сорвать банан. Но однажды во дворе за домом я увидела, как что-то ползает под фиговыми деревьями. Это был громадный паук величиной с ладонь — мне в жизни не приходилось видеть ничего подобного. Темно-коричневого цвета, волосатый, с раздувшимся брюшком, словно он только что кого-то проглотил. С тех пор, несмотря на духоту, я спала с закрытым окном. Я оставляла открытой дверь, чтобы в комнату попадал морской воздух.
После полудня мы обычно сидели в гостиной. Джо доставал пазл и мы раскладывали его на столе либо играли в домино или в карты. Элен Родригес отдыхала наверху в своей спальне. Доктор Эммануэль Родригес тоже поднимался наверх либо оставался и читал медицинский журнал, который ему каждый месяц присылали из Америки, пока не начинал дремать. От морского воздуха мне тоже хотелось спать. Если все расходились по комнатам, я тоже шла к себе и ложилась; больше особо нечем было заняться.
Около четырех часов я готовила и подавала чай. Затем мы с Джо отправлялись на прогулку, обычно по холму за нашим домом, покрытому густой беспорядочной растительностью. Не обращая внимания на каменную лестницу со старыми, осыпающимися ступеньками, мы с Джо карабкались вверх напролом, через заросли густого кустарника. Джо очень нравилось стоять на вершине холма. Оттуда открывался вид на залив, на серо-голубые острова Чакачакаре и Хуэвос, а еще дальше виднелись бледные холмы Венесуэлы. Однажды, когда мы там стояли, я рассказала Джо о тигровых кошках[23], которые водятся в этих краях.
— У них крупные лапы с длинными когтями. — Я скрючила пальцы, показывая какие.
— Неужели? — спросил Джо, опасливо оглядываясь по сторонам.
— Еще они очень любят сладкое и особенно молоко.
— Тигры же могут убить тебя, правда?
— Эти тигровые кошки не могут убить, но могут пролезть в дом, забраться в твою постель и заснуть там или проникнуть в кладовую и украсть еду: кексы, сливки, печенье.
— Откуда ты знаешь?
— Мне рассказывала мисс Маккартни, моя школьная учительница. Варахуны[24]завезли тигровых кошек в своих каноэ, когда перебирались сюда из Венесуэлы.
Джо нравилось слушать о таких вещах, но я старалась быть осторожной. Скажешь что-нибудь лишнее, и он нажалуется матери, а она обвинит меня в том, что я забиваю ему голову суевериями и предрассудками.
Однажды ближе к вечеру мы, возвращаясь с прогулки, спускались с холма, любуясь темно-голубым небом с желтыми и оранжевыми разводами, когда вдруг услышали голоса. Сквозь листву я заметила Элен Родригес, выглядывавшую из окна кухни. Она позвала: «Селия, Селия!», как будто не была уверена, что это я. И затем:
— У нас гости, сейчас же иди сюда.
«Сейчас же» прозвучало, будто я в чем-то провинилась.
Я торопливо сбежала по ступенькам, вошла в кухню и удивилась, увидев ее взволнованное раскрасневшееся лицо с выступившими на лбу капельками пота. Она налила сок и ром в серебряную фляжку и начала энергично трясти.
— Они приехали минут десять назад. Мы не могли тебя найти. Я смешиваю коктейли.
Смиты из Сан-Фернандо во время плавания на яхте вокруг острова увидели наш дом и решили нанести визит. Чарльз Смит познакомился с Эммануэлем Родригесом, когда они оба еще учились на медицинском факультете. Чарльз специализировался в гинекологии. Несколько лет назад он один раз побывал в «Авалоне» и теперь радовался, что смог запомнить и узнать дом. Он путешествовал вместе с женой и родителями. Молодая женщина, жена Чарльза, выглядела очень эффектно. У нее были красивые темные волосы, ниспадавшие до тонкой талии. Когда я внесла поднос с напитками, Чарльз Смит сидел рядом с женой, полуобняв ее, и играл ее волосами, а она рассказывала историю их знакомства доктору Родригесу, слушавшему ее с видимым интересом. Сидевшая напротив них Элен Родригес смотрела на молодую женщину с таким видом, будто за что-то ее ненавидела. Немного позже я принесла блюдо с креветками и соус. Все, за исключением Элен Родригес, были в прекрасном настроении, и доктор Эммануэль Родригес велел мне смешать еще коктейлей, что я и сделала. Его жена сказала, что не хочет пунша, только стакан воды.
Вскоре с веранды донеслись взрывы смеха. Доктор Эммануэль Родригес рассказывал историю о профессоре, который боялся змей. Однажды ночью они с Чарльзом нашли на дороге мертвого удава, наутро притащили в лекционную аудиторию и обернули вокруг кафедры. Профессор успел бросить один взгляд на задрапированную удавом трибуну и грохнулся в обморок. На этом месте рассказа Элен Родригес заметила:
— Вы же могли его убить. Вот было бы смешно.
