* * *
Теперь у нас совсем-совсем другая квартира!
В том же Квинсе, на той же Шестьдесят пятой, в том же доме, но выше этажом — как раз над квартирой мистера Бориса Могилевского.
Квартира — огромная! Пять комнат. Наша с Тимурчиком — раз. Гостиная с камином и гигантским телевизором «Мицубиси» — два. Комната для всяких служебных и личных занятий лейтенанта полиции Рут Истлейк — три. Кабинет литератора Александра Плоткина — четыре... И их общая спальня с Рут — пять!
Ну как грандиозно драматургически я выстроил этот абзац!!!
Заметьте, в этом абзаце — все! После его прочтения никому не нужно объяснять, что теперь мы все четверо — одна русско-американско-еврейская семья, пользующаяся любовью соседей по дому и кварталу и уважением среди коллег, Котов и дружественных Крыс. О Кошках я не говорю. Кошки — те вообще в отпаде!
Обязательно следует вспомнить, что в портфельчике, который мы с Ларри привезли из Вашингтона в Нью-Йорк, уже совершенно фантастическим образом оказалось письмо из нью-йоркской Публичной библиотеки. Мистера Александра Плоткина приглашали на угол Пятой авеню и Сорок второй улицы Манхэттена, в отдел славистики нью-йоркской Публичной библиотеки для переговоров о работе в русском секторе отдела славистики в качестве штатного сотрудника с годовым начальным окладом в сорок восемь тысяч долларов и сохранением всех административных льгот, полагающихся государственным служащим по законам Соединенных Штатов Америки.
Я тут же вспомнил памятник тому толстому и неопрятному старику в Летнем саду Петербурга — старик, кажется, тоже служил библиотекарем, и одновременно мне в голову пришла печальная и поучительная история бывшего сотрудника нью-йоркской Публички — Кота Хемфри, павшего жертвой собственного тщеславия и неосмотрительности. Помню, я еще тогда сказал Шуре:
— Только, умоляю тебя, не соглашайся там сниматься в какой-либо рекламе! Государственным служащим это категорически запрещено. Вышибут в два счета!..
Было и еще одно неслабое письмишко из какого-то там жутко важного «паблишингхауза» — издательства! Они успели ознакомиться с некоторыми работами мистера А. Плоткина в российской периодической печати и предлагают мистеру Александру Плоткину самому составить сборник своих очерков и рассказов для издания их отдельной книгой именно в их издательстве. Аванс за книгу будет переведен на счет мистера А. Плоткина сразу же после получения издательством рукописи и согласия Автора на издание книги. Аванс может составить сумму...
И дальше была проставлена такая сумма аванса, что все мы — Рут, Тимурчик, мистер Борис Могилевский, детектив Джек Пински, Шура и я — чуть не легли замертво!!!
Ай да Хиллари!.. Вот уж действительно Первая Леди Америки! Ну железная чувиха!.. Сказано — сделано. Вот это да! Вот это я понимаю...
Там же, в портфельчике, было еще два письма — одно от Александра Половца, главы русскоязычного лос-анджелесского альманаха «Панорама», а второй из Нью-Йорка — от главного редактора газеты «Новое русское слово».
Киты русско-американской журналистики предлагали Шуре сотрудничество и обещали братскую поддержку.
Когда я увидел этот ворох предложений, о каждом из которых можно было только мечтать, я попытался представить себе, что же произошло за те последние сутки в Белом доме. Как все это можно было организовать за одну ночь, если этот портфельчик уже утром летел вместе со мной и Ларри Брауном из Вашингтона в Нью-Йорк! Уму непостижимо... А может быть, это и есть — Америка?
Теперь по поводу болезни Шуры...
Все было точнехонько так, как это мне и приснилось! Остановка автобуса, потеря сознания, ограбление (поэтому никто не мог узнать — что это Шура...) и знаменитый Бруклинский госпиталь Маймонидеса, который явился мне во сне старым бронзовым испанским евреем в чалме и халате...
В госпитале Шуру сразу же принялись оперировать — поменяли в Шурином сердце какой-то сосуд, который, оказывается, уже ни к черту не годился. Конечно, столько выпивать и трахаться, столько сочинять в стол и жить впроголодь — это даже фановая труба не выдержит, а не то что какой-нибудь там сосудик!..
Так вот, пока Шура лежал на операционном столе под наркозом, а потом в реанимации (тоже — лыка не вязал...), ОН ВИДЕЛ ВСЕ, ЧТО ПРОИСХОДИЛО СО МНОЙ В ПОРТУ ЭЛИЗАБЕТ, СЛЫШАЛ ВСЕ МОИ ВОПЛИ И ПРИЗЫВЫ, И ОТ ЭТОГО НЕ УМЕР! Чтобы не оставлять меня одного в чужом городе, в незнакомой стране...
Потрясающая же штука?! Верно?
За три с половиной последних месяца Шура насобачился довольно сносно говорить по-английски. Но это уже была заслуга Тимура.
Ребенок как лев бьется за правильное Шурино произношение и орет на него за малейшую ошибку.
А несколько дней тому назад Рут была очень занята в своем новом отделе, и Шура вынужден был пойти в школу к Тимуру на родительское собрание. Там он познакомился с классным руководителем мистером Хьюзом и выступил в роли полноправного родителя ученика Тима Истлейка.
Вернулся он из школы настолько ошарашенный своим новым и дополнительным предназначением, что потом (слава Богу, слышал только я, Тимурчик дрых без задних ног...) они с Рут всю ночь трахались как умалишенные, чуть ли не до самого утра — видать, решили еще одного Тимурчика сделать!..
* * *
На самое жаркое время в летнем Нью-Йорке мы все четверо хотим улететь во Флориду. Там взять напрокат какой-нибудь автомобильчик и смотаться к дому Хемингуэя в Ки-Уэст, где по завещанию старика Хема живет около сотни Кошек и Котов.
Шура обожает Хемингуэя, я — Кошек, Рут — океан, а Тимурчик — меня. А я без них всех теперь просто жить не могу! Поэтому поездка обещает быть симпатичной...
* * *
Но к сентябрю мы все должны быть в Нью-Йорке.
Во-первых, у Тимура — школа. Во-вторых, у Шуры выходит книга, которая уже сейчас рекламируется. Сам видел в нашей китайской «Союзпечати»...
А в-третьих, в конце сентября я буду вынужден улететь в Лос-Анджелес на съемки фильма «Русский Кот». Сценарий был — бред сивой кобылы, как сказал Шура. Тут тебе и русская мафия, и шпионаж, и публичный дом в Кремле, и... Короче, весь набор кретинских штампов, которыми пользуются американцы, когда начинают сочинять фильмы о России...
Поначалу, как только прочитали сценарий — мы вообще дня два были в шоке. А потом Шура посоветовался с Рут и категорически отказал киноконцерну «Уорнер бразерс» в нашем участии. И теперь они, не желая терять уже разрекламированную тему, предложили Шуре принять участие в переработке сценария. За очень приличные бабки!..
Шура сценарий переписал, но гонорар получать воздержался. Пока...
Вот теперь мы все четверо сидим и думаем: переработка киносценария — это частнопредпринимательская деятельность или нет?
Ибо мы совсем не хотим, чтобы Шуру — государственного служащего, штатного сотрудника нью-йоркской Публичной библиотеки — вышибли бы с сорока восьми тысяч твердого и постоянного годового оклада за то, что он исправил идиотский киносценарий и сможет получить достаточно большие деньги, но всего лишь ОДИН раз!
