Я подняла руку и прикрыла ею веки. Солнце было таким же сияющим, как тогда.
Залаяла собака. Это редко бывает. Собака совершенно точно различает шаги Сыну, гости у нас бывают настолько редко, что можно сказать, их вообще не бывает.
Пора было готовить ужин, но я вышла из комнаты, чтобы поесть просто остывшего риса, и некоторое время, пока лаяла собака, стояла неподвижно, прислушивалась к тому, что происходит на улице. Та совсем разошлась. Видимо, действительно кто-то пришёл.
Заинтересовавшись, кто же это может быть, я посмотрела в окно. Под воротами виднелась чья-то длинная тень.
— Кто там?
Чтобы унять собаку, я громко прикрикнула на неё. Над воротами появилась голова молодого человека. Лицо его было совсем незнакомо мне, я никак не могла вспомнить, кто это.
— Сыну дома? Я его друг, живу в соседнем районе.
Я отодвинула задвижку. Молодой мужчина, который назвал себя другом Сыну, положил одну руку на руль велосипеда и низко поклонился.
— Вы, наверное, его супруга? Я вас сразу узнал, хотя ни разу не видел. Сыну пригласил меня поиграть с ним в падук[16]. Это ведь его дом, правильно?
Видимо, ему показалось странным моё молчание, но при этом он, не давая мне вставить ни слова, говорил без умолку. Я догадалась, что это тот самый земляк, который живёт в соседнем районе через перевал, к нему каждое воскресенье Сыну ходит играть в падук.
— Надеюсь, он дома?
Вместо ответа я отошла от ворот, пропуская его в дом. Он без колебаний перекатил свой велосипед через порожек ворот и спросил:
— Чем он занят?
Кажется, он не понял, что нет никаких признаков присутствия Сыну в доме. Я подождала, пока он переставлял свой велосипед и медленно-медленно ответила:
— Он ненадолго вышел.
— Мы с ним сегодня договорились играть в падук… Он сам пригласил меня? Как же так?
Ему стало неудобно, и он протянул одну руку к велосипеду, а другой почёсывал затылок. А я поспешно сказала, не давая ему уйти:
— Он скоро вернётся. Он вышел подстричься. Подождите его в доме.
Я сказала это так легко и естественно, что сама себе удивилась. Я совершенно не думала, что лгу. Произнося эти слова я как будто сама поверила, что Сыну действительно стригут волосы в парикмахерской недалеко от дома, и он при этом перелистывает журнал, страницу за страницей.
Видимо, все-таки гостю было неловко находиться в доме, где нет приятеля.
— Если он пошёл в парикмахерскую, и она где-то рядом, я думаю, мне следует пойти туда.
Он опять схватился за свой велосипед.
— Я же говорю, не надо!
Он вздрогнул, услышав, как в моём голосе прозвучали неожиданные нотки упрямства. В этот момент между нами возникла неловкая тугая напряжённость. Лишь тогда я смогла рассмотреть его лицо. Хотя его руки, держащие велосипед, казались очень натруженными, видимо, оттого, что он довольно долго ехал на велосипеде, его глаза под разметавшимися волосами были ясными, как у мальчика.
— Перед тем, как уйти, он сказал, что придёт гость и попросил, чтобы я его задержала. Вы можете разминуться, и тогда получится, что вы напрасно потратите свои силы.
Я сказала это нежно, будто я его старшая сестра.
Он наклонился, как будто его заставляют, и стал развязывать шнурки своих баскетбольных кроссовок, и тогда собака, которая некоторое время сидела тихо, опять начала лаять. Он вновь сделал вид, что ему неловко.
— Собака очень неприветливая.
Изо всех сил стараясь сгладить напряженность, возникшую между нами, он шутливо подмигивал и улыбался.
— Тихо, не лай! Шалом, вот я тебе задам перца!
Я наблюдала за тем, как молодой мужчина развязывает шнурки. Когда он снял кроссовки, я прошла мимо комнаты Сону и настежь распахнула дверь в свою. Без особого колебания он вошёл и невежливо присел на кровать.
— Тётушка, извините, вы не могли бы принести стакан воды? Очень жарко.
Я с готовностью побежала на кухню. Ноги ослабели и тряслись, будто после выкуренной сигареты. Всё время, пока я отворачивала кран, наливала в стакан воду, мои руки дрожали. Поэтому мне пришлось несколько раз наполнять стакан. Когда я кое-как справилась с задачей и поставила стакан на поднос, то увидела, что в нём плавают пузырьки хлорки. Вместо воды я взяла бутылку колы и вернулась в комнату.
— Мы постоянно пьём колу. Без неё не можем прожить и дня.
Я наполнила стакан, наблюдая за его реакцией.
— Говорят, к ней быстро привыкаешь, её бы стоило пить как можно реже.
Он подождал, пока осядет пена, и молча пригубил. Стакан остался почти полным.
— Не любите?
— Просто не до такой степени, чтобы не представлять без неё жизни.
Он засмеялся.
— О, у вас здесь как в храме.
Делая вид, что ему очень интересно, он рассматривал скульптуры из гипса, стоящие, как на выставке, на высоко висящих по двум стенам полках.
Скульптурки Агриппы, Джудиано, Ариадны, Аполлона, рогатого Моисея выглядели притихшими, словно уснули. Я тоже с интересом смотрела на гипсовые фигуры, стоящие прямо или повёрнутые в профиль, будто в первый раз их вижу. Вечерние горячие лучи солнца окрашивали в красный цвет каждую выступающую часть скульптур.
— Очень жарко.
Он глубоко вздохнул, показывая, как ему жарко. Было хорошо видно, как под свитером двигаются рёбра. Тесная комната раскалилась от нашего тепла, как от батареи, и наполнилась неловкой тишиной.
Я открыла окно.
— Так будет прохладней.
— Да, действительно.
Мы опять замолчали.
— Я не ожидал, что Сыну увлекается искусством.
Он рассеянно смотрел в окно и искал тему для разговора.
— Это со времён учёбы в университете.
— А я учусь на медицинском, может быть, вы слышали обо мне.
— Значит, вы почти врач.
— Ну, как вам сказать, я пока ещё цыплёнок. Сейчас я всего лишь практикант в университетской больнице.
Он говорил подчёркнуто скромно, но при этом гордо выпячивал грудь и посмеивался.
— Это со времён учёбы на факультете живописи.
— Тогда он пошёл совсем другим путём. Значит, я не знал, чем он занимался. Я в первый раз слышу, что Сыну учился на художественном факультете. Бывает, что люди могут работать не по своей специальности?
Теперь он больше не скрывал своей гордости медика, у которого непременно будет работа по специальности.
